– Стоило проделать долгий путь от Родоса, чтобы увидеть такое чудо, – заметил я.
– Украшения? – спросил Гермес.
– Нет. Чистые улицы в Риме. Я…
И тут я заметил, что за нами идут.
– Ну, это только на один день, – сказал мой раб. Тогда Сатурналии праздновались один-единственный день, а не три, как недавно приказал Первый Гражданин. – Я предвкушаю… Что случилось?
– Смотри вперед и продолжай идти, – приказал я. – Мы подцепили нескольких поклонников.
Моя рука скользнула под тунику и стиснула кинжал. Я выбранил себя за то, что не захватил с собой еще и свой цестус[33]. Удар, подкрепленный металлом, – огромное подспорье в уличной драке, и его никогда не ожидают.
Вопрос заключался в следующем: что нужно этим людям? Я знал, что их, по меньшей мере, двое. Они хотят меня ограбить? Убить? Или просто вышли поразвлечься? Вполне резонно было бы ожидать и первого, и второго, и третьего. Любой хорошо одетый человек становился мишенью для воров, особенно после наступления темноты. А я занимался довольно мрачным расследованием, в которое были втянуты люди, без колебаний убившие бы любого, кого сочли бы помехой. Кроме того, в мире никогда не переводились ищущие развлечений субъекты, бесконечно любившие вид крови и зубов на мостовой. Обычных воров и задир легко расхолаживала перспектива вооруженного сопротивления, а вот наемных убийц урезонить было куда труднее.
– Я вижу двоих, – сказал я. – Ты видишь еще кого-нибудь?
Гермес украдкой обернулся.
– Света маловато… Это те двое, которые за нами, да? Те, что притворяются пьяными?
– Точно.
Трезвые люди почему-то редко могут убедительно изображать пьяных, если они не натренированные мимы.
– Нет, я больше никого не вижу, – сообщил мой слуга.
– Хорошо.
Мы уже приближались к моему дому.
– Когда доберемся до святилища Опс[34] на углу, я хочу, чтобы ты ринулся вперед и открыл ворота. Приготовься захлопнуть их и запереть на засов, как только я войду.
– Хорошо, – ответил Гермес; он явно почувствовал облегчение, что я не прошу его остаться и драться.
Когда мы приблизились к дому, двое «пьяных» позади нас ускорили шаг, перестав идти неверной походкой. Едва прошли мимо святилища на углу, Гермес ринулся бегом, и я поспешил за ним, хотя мне сильно мешала тога. Я отбросил бы ее в сторону, но хорошая тога разорительно дорога́. Кроме того, громоздкое одеяние имеет свои преимущества в драке.
Я почти проскочил в ворота, когда они меня догнали. Почувствовав преследователей на расстоянии вытянутой руки, я круто обернулся: мне не хотелось, вбегая в ворота, получить нож в спину.
Мое движение было неожиданным, и они приостановились, почти заскользив по булыжникам. И все равно тот, что был справа, чуть не напоролся на кинжал, который я держал в выставленной руке. Оба незнакомца сжимали короткие сики[35], изогнутые, как клыки кабана. Пока эта парочка стояла в замешательстве, я сбросил тогу и крутанул ее, обмотав левое предплечье толстым слоем ткани и оставив пару футов болтаться внизу.
– Что будем делать, граждане? – спросил я. – Поиграем, или вы предпочитаете уйти целыми и невредимыми?
Как обычно, досада и озадаченность привели меня в нужное для боя настроение. Иногда я поражаюсь, что выжил в те дни.
Мои противники не ожидали сопротивления, а значит, не знали моей репутации. На обоих были короткие хитоны-эксомиды, открывавшие одно плечо и половину груди. Оба носили одинаковые чахлые бородки и остроконечные войлочные шляпы с полями. Короче говоря, крестьяне.
– Прекрати совать нос в чужие дела, Метелл, – сказал тот, что стоял справа, размахивая клинком.
– Убирайся из Рима и останешься жить, – добавил второй.
Они говорили с акцентом, который я слышал и раньше, но не мог распознать. Но, с другой стороны, в каждой деревне в Лации[36], даже в тех, что находились в нескольких милях от Рима, говорили на собственной разновидности латыни с четко выраженным акцентом.
– Кто вас послал? – спросил я.
Тот, что стоял слева, скользнул вперед, но я хлопнул краем тоги, целясь ему в глаза, а потом воспользовался тем, что враги отвлеклись, и слегка царапнул второго по руке. Первый мой враг справился с изумлением и нанес мне удар. Он был довольно умелым, но недостаточно быстрым, и, блокировав удар своим импровизированным щитом, я саданул его в нос обмотанным шерстяной тканью кулаком. Второй противник взмахнул кинжалом, целясь мне в бок, но я отпрыгнул назад и избежал клинка. Они не были такими растяпами, за каких их можно было принять, судя по внешности. Я знал: если они скоординируют свою атаку, то скоро доберутся до меня.
– Назад, хамы! – раздался крик за моей спиной, и спустя мгновение рядом со мной возник Гермес с моим армейским гладием в правой руке – лунный свет поблескивал на смертоносных краях его лезвия. – Вы, может, внушаете ужас в своей деревне, но сейчас вы в большом городе!
Мой раб ухмыльнулся и крутанул мечом – превосходный жест, учитывая то, что он не имел ни малейшего понятия, как сражаться на мечах. Но ему нравилось болтаться рядом с головорезами Милона, и он изучил их приемы.
Теперь уже совершенно обескураженная, парочка попятилась.
– Прекрати соваться в дела, которые тебя не касаются, Метелл, – вновь сказал один из этих двух близнецов-крестьян. – Если не прекратишь, мы скоро вернемся, и нас будет больше. Немедленно уезжай из Рима, если хочешь жить.
С этими словами двое моих противников, пятясь, отступили к перекрестку, а там, повернувшись, бросились за угол и исчезли.
– Отлично сделано, Гермес, – сказал я, когда мы поднялись по нескольким ступенькам к воротам. – Мне и вправду надо записать тебя в людус[37]. Думаю, там ты преуспеешь.
– Когда я увидел, что это всего лишь пара мужланов, приехавших в город на повозке с репой, я побежал за твоим мечом, – ответил юноша. – Из-за чего они на тебя напали?
– Вот это мне и хотелось бы выяснить, – сказал я. – Клодий послал бы хорошо обученных головорезов. А Клодия отравила бы меня. Все мои враги располагают компетентными убийцами, которые делают за них грязную работу. Кто же послал этих деревенских задир с холмов?
