Пенелопа улеглась на диван, раздвинув ноги. Эта завлекающая поза была для Николя сигналом к началу активных действий. Он торопливо снял брюки. Но сексуальные позывы опьяненного наркотиками мозга не дошли до мужского органа, и он, к полному разочарованию Николя, висел между ног мягкий и бесформенный. В этот момент зазвонил телефон, выручив своего хозяина из этой нелепой ситуации.
— Можно узнать, куда ты делся? — раздался голос Мишель в трубке.
— Я скоро буду, — ответил Николя.
Обернувшись, он увидел Пенелопу, которая все так же лежала на диване с раздвинутыми ногами и активно мастурбировала. Николя испытал душераздирающее желание как можно быстрее убраться из этого дома. Схватил свои вещи, небрежно валявшиеся на полу. Прикрывая скомканной одеждой свое мужское бессилие, Николя направился в сторону входной двери, где Пенелопа не могла его видеть. Там он оделся и собрался было уходить, как услышал слова девушки, которые звучали словно приворот ведьмы:
— Вместо того чтобы ходить в эту е…ную школу, лучше бы остался у меня.
Николя закрыл за собой входную дверь, не удостоив Пенелопу ни словом, ни взглядом.
15
Головной офис канала NCC находился в Нью-Йорке на Мэдисон-авеню и занимал высотное здание, напоминавшее стеклянную пирамиду с прожилками из светло-серого металла. На дороге — бесконечный поток машин, на тротуарах — броуновское движение пешеходов. Джоанна была уже у входа в офис, когда ее чуть не сбил с ног чернокожий подросток, мчавшийся на роликовых коньках. Вместо извинений он выругался и скрылся в пестрой толпе.
Джоанна вошла внутрь здания. Здесь царила приятная атмосфера: легкая музыка, приглушенный свет, журчание фонтана в центре холла. Поднялась на последний этаж, вошла в приемную директора канала NCC Дональда Бэкмейера. Секретарь сразу же доложила о посетительнице и пригласила пройти в кабинет.
Красивый, холеный, с обворожительной улыбкой на лице, навстречу Джоанне шел сравнительно молодой мужчина. Она мгновенно узнала в нем своего бывшего сокурсника по университету. После церемонии приветствия и взаимных протокольных комплиментов Бэкмейер пригласил Джоанну расположиться в роскошном кожаном кресле у журнального столика, сам присел на режиссерский стул, который как-то неорганично вписывался в обстановку кабинета. Заметив, что стул привлек внимание Джоанны, Дональд сказал:
— Я его купил в Италии в одном антикварном магазине. Говорят, на нем сидел сам Феллини.
Джоанна молчала.
Первым приступил к делу Бэкмейер:
— Мы очень довольны твоей работой в Париже. Не каждый журналист может похвастаться в своем послужном списке премией Malraux. Кстати, мои искренние поздравления.
Джоанна сдержанно поблагодарила.
— Журналистка, которая вела вечернее ток-шоу на нью-йоркском канале NCC, через два месяца уходит. Она ждет ребенка и не хочет больше работать, собирается полностью посвятить себя семье. Я предлагаю тебе заменить ее на этой передаче.
Бэкмейер протянул Джоанне несколько листов бумаги:
— Это контракт. Здесь ты найдешь информацию о формате программы и, конечно, сумму гонорара. Не спеши с ответом, хорошо обдумай наше предложение.
Джоанна бегло просмотрела контракт. Сумма гонорара в три раза превышала ее теперешние доходы. Предложение было выгодным, но, по правде говоря, она ожидала от Бэкмейера повышения по карьере на парижском канале. Вдруг она сообразила, что все это происходит с подачи Президента: под предлогом карьерного роста он ее отправил подальше из Парижа, чтобы избавить себя от каких-либо помех своему новому увлечению.
Джоанна с вызовом в голосе сказала Бэкмейеру:
— Я согласна на ваше предложение, но хочу, чтобы вы удвоили гонорар. Вы можете себе это позволить, тем более что одним из ваших акционеров является Президент.
Бэкмейера явно удивил и озадачил категоричный тон Джоанны, но в этот момент раздался телефонный звонок, который разрядил обстановку. Джоанна сразу же поняла, что это Президент. Действительно, после нескольких приветственных фраз Бэкмейер передал трубку Джоанне.
— Ты хотя бы предупредила, что уезжаешь, — начал с упрека Президент. — Два дня тебя разыскиваю. Если бы не встреча у Бэкмейера, кто знает, когда бы я имел честь поговорить с тобой.
Голос Президента звучал сурово и твердо, как будто он разговаривал с провинившимся подчиненным. Бэкмейер, понимая, что разговор сугубо личный, тактично удалился. Джоанна яростно отреагировала на упреки:
— Прежде всего я не потерплю такого тона. Я уехала на следующий день после нашего последнего свидания, так как у меня сложилось впечатление, что так будет лучше для нас обоих… Спасибо тебе за встречу с Бэкмейером, которому ты подсказал чудесную идею взять меня на нью-йоркский канал. Хитро ты избавился от меня!
Джоанна перевела дух и снова заговорила:
— Насчет работы — я еще подумаю, потому что у меня есть дела поважнее. Я решила сделать пластическую операцию и завтра же ложусь в клинику. Так что у тебя будет много времени для общения с «рабыней» и для того, чтобы подумать, стоит ли бросать двадцать лет нашей жизни под ноги своей артисточки!
— Пластика?! Это смешно. Ты хочешь остановить годы? Какая ты наивная! А что касается пресловутой «артисточки», то смею заметить, что я тоже знаю о молодом режиссере, в постели с которым тебя застал Николя. Хватит выговаривать мне за пару фотографий в газете и прекрати строить из себя детектива в юбке. Нашлась мисс Марпл!
Голос Президента хрипел от раздражения. Впервые за долгие годы, проведенные вместе, они так зло и яростно бросали друг другу в лицо взаимные упреки и претензии. Взяв себя в руки, Президент добавил:
— Наверное, ты права. Может, разлука будет полезна для нас обоих.
Джоанна промолчала. Ей было особенно больно из-за того, что Николя донес Президенту о ее встрече с Марком.
— А я-то думал, что ты поехала к сыну… — сказал Президент и положил трубку.
Именно в этот момент вошел Бэкмейер. Джоанна находилась в наихудшем расположении духа, и было совершенно бесполезно продолжать разговор о делах. Директор предпринял попытку пригласить женщину на ужин, но она категорически отвергла этот протокольный жест. Проводив Джоанну к лифту, Бэкмейер попросил ее сообщить о своем решении в течение двух недель. На том и распрощались.
Джоанна взяла такси, но вместо того чтобы назвать гостиницу, она, охваченная таинственной силой подсознания, сказала:
