Вернувшись в деревню, Талсу расстелил свою скатку как можно дальше от немногочисленных домиков и заметил, что Смилшу следует его примеру. Приятели грустно переглянулись, разом покачали головами и продолжили готовиться к ночлегу.
От каждого шороха Талсу просыпался, хватаясь за жезл, – солдат, который хочет дожить до старости, не может позволить себе крепкого сна. И все же пролетающее над головой ядро разбудило его, лишь взорвавшись посреди деревни. За первым последовали еще три: не тяжелые, мощные снаряды, а карманные, для легких катапульт, какую могут разобрать и унести на себе два-три человека.
Артналет сровнял с землей три дома, еще несколько загорелись. Талсу и его роту выгнали в поля – прикрывать от альгарвейской атаки товарищей, пытавшихся вытащить раненых из-под горящих обломков разрушенного здания. Оглянувшись, солдат увидал, что занятый полковником Дзирнаву дом весело полыхает, и не знал – надеяться ему, что сиятельный граф избежал гибели, или лучше не стоит.
Леофсиг шагал на восток. Колонна двигалась по проселку в направлении города Гоццо в северной части Альгарве – так, во всяком случае, утверждали офицеры, и Леофсиг готов был поверить им на слово. Окрестности ничем не отличались от фортвежских пейзажей: золотилась пшеница на полях, зеленели рощи олив, миндальных, апельсиновых и лимонных деревьев, прятались под крышами из красной черепицы беленые деревенские домики из кирпича-сырца.
Но в ноздри бил смрад близкой войны, которого не ощутишь близ Громхеорта. Тонкими струйками вился в воздухе дым, словно умирающее облако: при взгляде на многие поля вдоль дороги умиление уже не возникало. Вдоль обочин валялись раздутые туши павших коней, волов, единорогов. Тошнотно-сладкая вонь тухлятины смешивалась с резким кислым запахом дыма. В полях и у дороги лежали во множестве такие же раздутые тела фортвежцев и альгарвейцев. Об этом Леофсиг старался не думать.
Когда Леофсиг попал в ополчение короля Пенды, он был горд и счастлив послужить стране и монарху. Эалстан, его младший брат, едва не слег от ревности – он был слишком молод, чтобы самому отправиться и преподать альгарвейцам хороший урок. Увидав, в чем заключаются эти уроки – и какие уроки дает враг в ответ, Леофсиг с куда большей радостью вернулся бы в Громхеорт и до конца дней помогал бы отцу вести бухгалтерию.
Но то, что солдат хочет, и то, что получает, – вещи обычно разные.
Вдоль колонны, крошечной частью которой являлся Леофсиг, проскакал вестовой на крашенном под гнедого единороге, указывая рукой за плечо и крича что-то неразборчивое, но Леофсигу и так было понятно.
– Видно, – бросил он соседу слева, – альгарвейцы попытаются остановить нас на подступах к Гоццо.
– Похоже на то, – согласился его однополчанин, которого звали Беокка. Леофсиг завидовал его густой длинной бороде – у самого юноши в редкой поросли еще оставались проплешины на щеках и под нижней губой. Когда Беокка почесывал подбородок, явственно слышался шорох. – Мы их и прежде отбивали – а то бы не добрались досюда. Еще раз сломим.
Вскоре послышались грозные окрики офицеров. Колонна развернулась рассыпным строем. Теперь Леофсиг топтал не грязную дорогу, а пшеничное поле. Колосья под ногами тысяч солдат падали, словно срезанные серпом.
– Так и иначе, а рыжики у нас поголодают, – проговорил Беокка, с наслаждением втаптывая в землю зерно.
У взмокшего под жарким солнцем Леофсига не было сил втаптывать. Он молча кивнул, с трудом переставляя ноги.
Тут и там шеренги пехотинцев расступались под окрики командиров, чтобы пропустить отряды кавалерии и единорожцев, призванные прикрывать основную боевую силу армии. Над головами проносились фортвежские драконы – некоторые так высоко, что казались темными точками, другие настолько низко, что Леофсиг мог расслышать пронзительные вопли.
– Надеюсь, они засыплют Гоццо ядрами, – пробормотал Беокка.
– Надеюсь, – поддержал Леофсиг, – они не позволят альгарвейцам засыпать ядрами нас.
Его товарищ только хмыкнул.
По мере того, как ряды фортвежцев приближались к окраинам Гоццо, Леофсиг все чаще вскидывал голову, чтобы глянуть в небо. И все же он опасливо пригибался, обходя чью-то изгородь, когда с востока навстречу наступающей армии устремились альгарвейские драконы.
Что в вышине идет бой, Леофсиг сообразил, только когда в полутораста шагах впереди о землю грянулся умирающий дракон. Огромный зверь бился в предсмертных муках, оборачивая к небесам то посеребренное брюхо, то выкрашенную в фортвежские цвета – синий и белый – спину. Рядом недвижно валялся на траве его седок, будто смятая кучка тряпья. Из драконьей пасти хлестнула последняя струя пламени, испепелив летчика.
Леофсиг снова поднял голову, поднял – и задохнулся от ужаса. До сих пор он почти не видывал альгарвейских драконов и оттого считал, что у противника или очень мало ящеров, или они разбросаны по всем фронтам. Поскольку Альгарве приходилось сражаться одновременно еще и с Елгавой, Валмиерой и Сибиу, мысль казалась солдату разумной.
Разумной, однако, как оказалось, неверной. Внезапно на воздушное прикрытие фортвежцев обрушилась армада, превосходящая его вдвое, а то и втрое. Наземь рушились обожженные, а то и растерзанные когтями противников драконы, и большинство сине-белые, а не трехцветные альгарвейские. Иные ящеры – те, чьих седоков поразил луч вражеского жезла, – или разлетались во все стороны, или, обезумев от ярости, бросались равно на своих и чужих.
Во мгновение ока фортвежская стая оказалась разгромлена. Немногие, что не рухнули на погибельную твердь и не разлетелись, лишенные водительства пилота, умчались в направлении фортвежской границы. В другой раз они, возможно, вновь вступят в бой. Но над этим полем против многократно превосходящего силами противника – едва ли. В течение получаса господство в небе перешло от Фортвега к Альгарве.
Беокка сдавленно захрипел.
– Теперь, – выдавил он, – нам крышка.
Леофсиг смог только кивнуть. Его посетила та же мысль, выраженная теми же словами.
Большая часть драконов, отбивших воздушную атаку Фортвега, вылетела без груза ядер, чтобы тяжесть не мешала им двигаться и уворачиваться. Поэтому им вслед со стороны Гоццо ринулась новая стая. Некоторые летчики сбрасывали свой груз с высоты, как обычно делали и фортвежцы – как, сколько известно было Леофсигу, делали все.
Но противник нашел новый способ, по-альгарвейски щегольской. Многие летчики заставляли своих ящеров пикировать на противника, словно беркутов, когтящих мышь. Ядра летели с высоты древесных вершин. Потом драконы выходил из пике и улетали под глумливый хохот пилотов.
Один переоценил ловкость своего зверя. Дракон врезался в землю недалеко от Леофсига, и ядро, которое ящер нес в когтях, лопнуло, испепелив вмиг и зверя, и его всадника.
– Так тебе! – заорал Леофсиг, хотя пилот уже не мог его услышать.
Но соратники погибшего альгарвейца продолжали пикировать на шеренги наступающих, укладывая снаряды с немыслимой точностью. В рядах фортвежцев колдовство прорывало устрашающие дыры.
