– Надо предложить полную приватизацию всех железных дорог. Есть интересные предложения наших партнеров с запада. Мы все перекроим и перестроим.
– А деньги?
– Инвесторы есть. Приехал их бизнесмен с предложениями.
– А наше участие?
– Я вас когда-нибудь обижал?
На трибуне докладчик монотонно зачитывал текст.
– Ну я побежал, дел много, – сказал Вортан Баринович и, пожав руки коллегам, стал пробираться к выходу.
Дума думала с закрытыми глазами.
– Уважаемые жители, с сегодняшнего дня проводится месячник борьбы за чистоту под девизом «Чистый подъезд, чистый двор, чистая улица, чистый город», – вещал Косматый, передвигаясь по тротуару на детской педальной машинке, к которой спереди и сзади были приспособлены метелки, метущие тротуар по мере движения машинки.
По всему тротуару через каждый метр стояли урны в виде чертей, между деревьями были натянуты баннеры с кричащими надписями: «Соблюдайте чистоту», «Берегите зеленые насаждения», «Не рвите цветы на клумбах», «Уважайте труд людей». Из подъезда вышла семейная пара с ребенком. Толстый мужик стал заталкивать огромный пакет с мусором в урну, но пакет не лез. Он плюнул, ударил ногой по урне, и урна поддалась. Семья погрузила в салон свои туши, урна выплюнула мешок, и машина уехала с мусором на багажнике.
– Будьте добры, выносите мусор в установленные места, – продолжал свой путь Косматый, – не сорите и не бросайте окурки на тротуар, уважайте труд других, будьте вежливы и внимательны друг к другу.
– Молодец, – услышал Косматый голос техника-смотрителя, проходящего по двору, – вот это настоящий творческий подход, только сомневаюсь, поможет ли. Да, сегодня праздник – День санитара, выдают зарплату, иди получай.
– Развели гастарбайтеров, – возмущались две старушки-лавочницы, лузгая семечки. Ничего делать не хотять, лишь бы в трубу орать, а деньжиша гребуть. Куда правительство смотрит?
У самой кассы Косматый встретил своего коллегу.
– Привет, Салим!
– Совсем нехороший человек, совсем обманывает, – бормотал Салим, пересчитывая деньги.
Зарплату выдавал сам управляющий.
– Давай быстрее, ты последний остался, – он сунул ведомость, – распишись здесь.
Косматый расписался напротив своей фамилии за двадцать тысяч рублей.
Управляющий отсчитал деньги и сунул ему в лапу.
– А почему десять? – удивился тот.
Управляющий высунул голову в окошко. На его наглой роже было все написано.
– А у тебя прописка есть? Нет! Надо дать участковому. А у тебя санитарная книжка есть? – ехидно спросил он. – Не нравится, проваливай, другие на твое место придут.
Окошко захлопнулось.
– Ну, погоди, – поглаживая усы, пригрозил Косматый. Положив деньги в сейф, управляющий почувствовал бульканье в животе. Желание усиливалось. Быстро закрыв сейф на ключ, он метнулся в туалет. Послышалось кряканье, шипение и плеск спущенной воды. Управляющий вышел из туалета, но, не успев сделать и двух шагов, пулей влетел обратно.
Конец рабочего дня. Сотрудники «ЖЭКа» собирали свои пожитки, тихо расходились по домам и, проходя мимо комнаты, где на дверях был нарисован мальчик без штанишек, сидящий на горшке, с сочувствием прощались.
– До свидания, Семен Семенович!
– До завтра, Семен Семенович!
Из-за закрытой двери доносился жалобный стон, кряканье и шум спускаемой воды.
Последующие три дня председатель «ЖЭКа» руководил не выходя из туалета.
Перед зданием префектуры центрального округа уже собралась масса людей.
Выйдя из машины и увидев такую толпу, префект спросил у прохожего:
– Товарищ, скажите, в честь чего эта демонстрация?
– Это очередь на прием к товарищу Лукавому.
– Не может быть, – удивленно прошептал префект и пошел ко входу.
– Куда? В порядке очереди, – возмутилась толпа.
– Извините, я здесь работаю.
Подоспевший водитель стал аккуратно раздвигать толпу.
– Товарищи, это префект, пропустите, пожалуйста. Народ нехотя стал расступаться.
Что-то насвистывая, Лукавый шел на службу, как на праздник, легкой порхающей походкой. Солнышко светило, птички пели – жизнь была прекрасной и удивительной, если бы не толпа, стоящая перед входом в префектуру.
«Неужели будут бить? – подумал Лукавый. – Еще, вроде, рано. Ах да, это же на прием».
Вспорхнув на ступеньки, Лукавый распахнул объятия. – Здравствуйте, товарищи!
Люди радостно приветствовали, улыбались и, расступаясь, создавали для него проход. Он радостно отзывался на приветствия, называл людей по именам, похлопывал, ободрял, обнадеживал. От подъезда по лестнице и до самого кабинета стояли люди в затылок один за другим. Войдя в кабинет, Лукавый на секунду задумался, затем подошел к столу и нажал кнопку селектора.
– Лети ко мне, моя птичка.
В комнату вошла молодая секретарша.
– Господин Лукавый, что за шутки у вас, там же люди, все слышно, это же серьезное учреждение.
– А я не серьезный, я легкомысленный. Значит так, – сказал он, усевшись поудобнее в кресло и положив ноги на стол. – Идя навстречу нашему уважаемому и многострадальному народу, с целью удовлетворения всех жалоб, претензий и используя самые передовые методы удовлетворения, внедрим новую технологию. Бери бумагу и ручки, раздай всем – пусть пишут заявления с подробным описанием жалоб и указанием личности обидчиков.
Секретарша подошла к шкафу и, встав на носки, стала доставать бумагу и ручки.
Лукавый с удовольствием любовался ее красивыми ножками, а затем, сощурив левый глаз – приподнял ей юбочку слева, прищурил правый – приподнял юбочку справа. Все человеческое оказалось не чуждо и ему. Секретарша, смущаясь, оправила юбку и, прижав к груди бумагу и стопку ручек, вышла из кабинета.
– Эх, хорошо быть начальником, – потянулся Лукавый. – Косматый не дурак, но ничего не поделаешь – рожей не вышел. Так, посмотрим, чем занимаются мои коллеги, – он взмахнул рукой, и стена кабинета справа стала прозрачной.
В кабинете заместителя префекта по жилищно-коммунальному строительству Степана Степановича довольно вольготно, видать, свой, сидел посетитель и, попивая чаек, о чем-то недовольно говорил.
Лукавый нажал кнопку селектора.
– Этот объект ты обещал отдать мне. Мы подготовили всю сметную документацию, провели подготовительную работу, – обиженно говорил посетитель.
– Понимаю, понимаю, но обстоятельства изменились. Объект выставлен на аукцион. Он выявит, кто нас устраивает. Это не моя инициатива, это сверху. Кстати, сегодня последний день, – оправдывался зампрефекта.
