– У Ливии есть план, – сказала Елена. – Она рассчитывает на поддержку со стороны герцога Ана – это тот правитель, в доме которого отравили моего отца. А также собирается привлечь на нашу сторону некоторых других влиятельных лиц.
– А как привлечь-то? – спросил Эдуард.
– О деталях она не распространяется, говорит – рано. Но у нее есть план, – повторила девушка.
– Как говорится, хочешь насмешить Владыку – расскажи ему о своих планах накануне Жребия, – заметил Виктор.
– Зыбко это все как-то, не находишь? – почувствовал поддержку друга Эдуард.
– Ну, не знаю, – передернула плечами Елена. – Я ей верю.
– Верить-то мы можем сколько угодно, но это не значит, что она не способна ошибаться в расчетах. Она же не вещая Констанция, в конце концов!
– Она не заставляла нас идти, – твердо заявила девушка. – Мы сами напросились. Хорошо: я напросилась…
– Да я не про то, – поспешил оправдаться Эдуард. – Мы вместе, это понятно…
– И если бы Констанция не послала с нами Ливию, я просто не знаю, что бы мы сейчас делали! Скорее всего, никакого похода не состоялось бы вовсе!
– Это точно! – с готовностью подтвердил Виктор.
– Ты просто ее почему-то не любишь, вот и ворчишь все время, – проговорила Елена.
– Я не люблю? – вскинулся Эдуард. – А по-моему, наоборот: это она меня за что-то невзлюбила! Кого угодно можно было сегодня оставить на барже опекать таможенников, а оставили почему-то именно меня.
– Кого угодно было нельзя, – возразила девушка. – Либо тебя, либо меня, либо ей самой оставаться. Сама она занялась нашим обустройством здесь, на планете, так что выбор был небогат – ты или я. Ты бы хотел, чтобы я осталась?
– Могли бы вместе остаться, – потупился Эдуард.
– В следующий раз так и сделаем!
– Э, хитрая какая! – рассмеялся Виктор. – В следующий раз будет твоя очередь!
– А ты вообще молчи, караванщик! – нагнувшись, пнула его острым кулачком Елена. Беззлобно, конечно, с улыбкой. – В Королевстве, кстати, это страшное оскорбление для всадника. То есть для рыцаря.
– Каждый так и норовит обидеть бедного рыцаря! – всплеснул руками Виктор.
– У тебя хоть кортик-то есть, рыцарь? В Королевстве у каждого порядочного рыцаря имеется кортик! – развивала атаку девушка.
– У меня разрядник! – смеясь, отбивался всадник. – Это гораздо круче кортика, уж поверь мне, принцесса!
– Подумаешь, разрядник у него! Где он у тебя, покажи!
Она протянула руку к подолу его туники, словно хотела поискать оружие под ней.
– Перебьешься! – Виктор звонко шлепнул ее ладонью по кисти. – Лучше покажи, где кортик спрятала! Ну, или хотя бы ножны!
Последовали движение рукой в обратном направлении и ответный шлепок.
– Мал еще на ножны смотреть!
– Кто купаться? – придумал Эдуард способ прервать их веселую перепалку. – Идем? – он поднялся на ноги.
– Я иду, как раз туника высохла, – Елена принялась распускать узел, которым подвязала подол. – А ты как, караванщик? – повернулась она к Виктору. – Давайте: кто последний в море – с того желание!
Вместо ответа тот прямо с песка рванул к воде, распрямившись в полный рост лишь на третьем или четвертом шаге. Промедлив лишь мгновение, Эдуард устремился следом. Придумавшая соревнование девушка, так и не успевшая справиться с коварным узлом, добежала до воды лишь третьей.
16
Александра. Не так давно
Золоченая карета стремительно спикировала из-под небес на посадочную площадку, ненадолго зависла над ней, однако амортизационных опор не выпустила и неспешно двинулась над крышами прочих машин. Это выглядело как грубейшее попрание всех установленных правил, но стража, дежурившая на земле, вовсе не спешила вмешаться – напротив, застыла, взяв на караул, а «седло» патрулирующего воздух всадника на службе Владыки, почтительно качнув крыльями, поспешило убраться с пути. Карета принадлежала Храму, а для Констанции общие правила были не писаны. Ну, по крайней мере, некоторые из них.
Откинувшись на высокую спинку мягкого сидения, Александра без особого интереса наблюдала за проплывающим внизу хорошо знакомым пейзажем. Идеально ровная, как по линейке прочерченная, дорога к пещере Дракона – грандиозному ангару, в котором пребывал Константин во время визитов в Республику, шла вдоль отвесной скалы справа, слева обрываясь в пропасть, на дне которой гремела по порогам река, казавшаяся отсюда, с высоты, лишь тоненьким безобидным ручейком. По дороге брели редкие паломники – все в одном и том же направлении. И дело даже не в том, что большинству придется возвращаться другим путем – никто еще сегодня не успел побывать в пещере, ибо первой по традиции в нее должна была войти Констанция.
Дорога закончилась тесной площадкой, в глубине которой высилась выдолбленная прямо в скале мемориальная арка, фасад которой украшали искусные горельефы со сценами из истории Республики. Это и был вход в пещеру.
Паломники сюда еще не добрались, и, если не считать двух стоявших возле арки стражников, площадка была пуста. Карета зависла над ней, по-прежнему не касаясь опорами земли, в ее борту распахнулась изогнутая дверца, и вниз соскользнул короткий трап-сходни. Первыми по нему спустились четверо сопровождающих Констанцию ликторов. Разойдясь по углам площадки, они замерли, словно превратившись в мраморные изваяния, и лишь после этого на трап со свернутым пергаментным свитком в руке ступила Александра.
Глядя прямо перед собой, в полном безмолвии она проследовала в арку. Стража не шелохнулась.
В пещере было темно, но Александра двигалась быстро и уверенно. Пять шагов прямо, поворот направо, десять шагов, поворот налево, еще семь шагов, ступенька вверх, три шага, поворот направо, ступенька вниз, два шага, поворот налево – и вот перед ней уже не скала, а бронированная металлическая крышка люка. Александра провела правой ладонью вдоль его кромки, и проход открылся. Последний шаг – и она на борту Константина.
Расстегнув ремешок маски, Александра сняла холодную золотую личину – здесь ей не от кого было скрывать лицо.
Пройдя по длинному, освещенному тусклыми лампами коридору, она толкнула зажатым в руке свитком узкую неприметную дверцу, и та распахнулась.
Внутри ее ждала…
– Юлия? – недоуменно проговорила Александра, узнав старую подругу, и тут же сама удивилась, как легко ей это узнавание далось. За годы, что они не виделись, Юлия изменилась. Александре она запомнилась хрупкой юной девчушкой, каждый миг со страхом ожидающей, какую еще пакость приготовил для нее этот жестокий мир, сейчас же перед ней стояла повзрослевшая, уверенная в себе женщина с волевым лицом и гордой осанкой. На ее пилотке горел начищенным серебром круглый значок «крыла».
