Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
Еще одна особа, не добившаяся ожидаемой любви от русского царя, – это королева Гортензия де Богарне. Александр оказывал дочери Жозефины очень большое внимание, но пресекал все ее попытки близости, поскольку у той был властолюбивый характер, и падчерица Наполеона в любой момент могла проявить политические амбиции.
Сама Жозефина де Богарне, брошенная всеми, нашла любовь и понимание в сердце русского императора. К сожалению, бывшей жене Наполеона не суждено было долго прожить на этом свете. Она простудилась, когда гуляла с Александром ночью в парке, но русский царь сумел подарить женщине последнюю радость.
Как известно, тот «венский карнавал» омрачился весьма неприятным событием: Наполеон вернулся во Францию и монархи, немало ссорившиеся друг с другом на конгрессе, волей-неволей вновь объединились для борьбы. Русскому царю предстояло еще раз ратовать за «свободу народов».
За две недели до Ватерлоо Александр Павлович прибыл в вюртембергский город Гейльбронн, чтобы оттуда послать в бой вызванные из России войска. Но состояние его духа было подавленное. Именно в этот момент происходил перелом сознания: императору вдруг стало ясно, что когда-нибудь ему надлежит исполнить совсем другую роль в театре под названием «Жизнь». Тогда же ему во сне явилась тень отца, и Александр отправился в церковь.
В это же время русский царь знакомится с баронессой Крюденер, которая в молодые годы отдавалась любовным утехам не меньше, чем Александр Павлович. С годами религия и мистицизм овладели умом этой женщины. Более того, она имела на некоторых высокопоставленных современников такое сильное влияние, что иногда это казалось необъяснимым.
Александр Павлович заинтересовался Крюденер неслучайно. Она пыталась познакомиться с императором посредством писем. Александр читал о себе не просто ее восхваления – баронесса называла его «орудием милосердия» и с уверенностью утверждала, что может помочь в исканиях истины. Это и покорило русского царя. Более того, как-то поздно вечером князь Волконский явился к императору и досадливо стал объяснять, что в такой неурочный час настоятельно просит аудиенции баронесса Крюденер.
Эффект ее влияния на Александра превзошел все ожидания. Баронесса, худая, востроносая, закутанная в глухое черное платье, вынырнула из ночи, как действительно что-то необычное. Она начала говорить, и каждое слово дамы попадало в благодатную почву понимания и жажды познания сакральных тайн.
– Нет, Государь, – говорила она голосом вкрадчивым, но властным. – Вы еще не приблизились к Богочеловеку. Вы не смирились перед Иисусом… Послушайте женщину, которая была великой грешницей, но нашла прощение всех своих грехов у подножия Распятия.
В эту ночь она много говорила о суетной гордыне, которой подвластен человек, о пиэтизме[48], дарующем спасение, и о той роли, которую ей надлежит выполнить при русском царе. К концу разговора император вел себя так, как будто знал эту женщину всю свою сознательную жизнь и не представлял существования без ее советов и наставлений:
– Вы помогли мне открыть в себе вещи, которых я никогда раньше не видел. Я благодарю Бога, что он послал мне вас.
Обращение Александра Павловича в усердного мистика произошло на следующий день, когда он без свиты и даже без адъютанта заявился к баронессе Крюденер.
Зал, куда провела его баронесса, показался русскому царю до боли знакомым, будто он когда-то уже бывал здесь. На стенах висели картины с изображениями религиозных мистерий, меж ними – выписанные латинскими буквами неизвестные лозунги. На полу залы лежал ковер с восьмиконечной звездой, а внутри звезды возвышалось глубокое кресло и столик зеленого сукна.
Баронесса Крюденер присела за столик, словно тоже собиралась раскинуть карты таро, как госпожа Ленорман, чтобы предсказать русскому царю ожидаемое будущее, и указала императору на кресло. Когда он уселся и приготовился слушать, хозяйка открыла старинный фолиант и принялась читать какой-то текст на незнакомом языке. Александр вдруг почувствовал, что поднимается над землей и летит куда-то, словно птица над землей.
Он попытался инстинктивно схватиться за подлокотники кресла, но вместо этого ухватил пустоту. Внизу проносились поля, реки и леса с селениями меж ними. Ощущение птичьего полета было настолько полным, что у императора перехватило дух. Вдруг он разглядел на окраине одного из поселков маленький домик, из двери которого на улицу вышел высокий старец с седой бородой, одетый в длиннополую холщовую рубаху, подпоясанную витым кожаным ремешком. Александр увидел, что возле хижины этого отшельника лежит снег. Почему же тогда старец зимой вышел на улицу босым?
Видение пропало, и раздался голос баронессы Крюденер:
– Ваше Величество, мистерия посвящения состоялась, ибо вы увидели сейчас какой-то важный момент своего будущего. Я не знаю, что вам привиделось, но не говорите об этом никому и никогда. Придет время, и вы поймете, зачем сейчас вам показали то, что еще не исполнилось и, может быть, никогда не исполнится.
На религиозные темы и всякие приходившие императору видения они проговорили до утра. С этого момента баронесса Крюденер стала его незаменимым советником во всех духовных исканиях. Единственное, чем русский царь не делился со своим новым духовным учителем, это вопросы внешней и внутренней политики. Государь справедливо полагал, что управление державой и дипломатическая политика – это не для женского ума, каким бы светлым он ни был.
Баронесса Крюденер являлась, по сути, женщиной изворотливой, хотя ее ум не сумел бы породить какой-то новый план сохранения порядка в Европе. Однако же она все-таки сыграла косвенную роль в создании Священного союза европейских государств, обязанностью которого стало соблюдение суверенитета Европы. Монархи объявлялись соединенными «узами братской дружбы», чтобы «управлять подданными своими в том же духе братства, для охранения веры, правды и мира…»
Теперь, уезжая из столицы, Александр Павлович пытался взвесить: чего же он достиг с того момента? Увеличив размеры своей империи, где населения стало больше на двенадцать миллионов душ, он, как пророк Моисей, водил свой народ по Европе от края и до края, сумев сломить французского узурпатора. Но что кроме славы и новых земель дал он державе? Ведь с юных лет Александр хотел поставить государство Российское на ноги, однако ему это не удалось. Грусть охватила императора, когда вспомнилось, что в начале своего царствования он собирался освободить крестьян, а почти через два с половиной десятилетия после вступления на престол ничего решительного для этого так и не предпринял. Не слишком ли часто дела Европы отвлекали его от нужд русского народа?
Видимо, в утро 1 сентября и наступил тот самый переломный момент, когда необходимо было покаяться за каждый прожитый день.
Глава 6
На Мясницкой народу толпилось немного, хотя Москва в теплое временя года никогда не жаловалась на посетителей. Правда, туристы, гастарбайтеры и мошенники, гоняющиеся за легкой наживой, и в зимнюю слякоть также не оставляли столицу своим вниманием. Известная всему миру, не единожды становящаяся притчей во языцех, ныне она была превращена в огромный базар, где можно не только что-нибудь честно заработать и купить, но и урвать, присвоить, экспроприировать, просто украсть. Что поделать, отношение нынешнего правительства к бывшей могучей стране и к ее сердцу было, мягко говоря, неординарным.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
