Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
Мыльная вода стала совсем черной, но Джейн не разрешила ее выливать, сказав, что она еще пригодится. Мы принялись выкручивать и развешивать белье.
— Я иной раз прихожу сюда стирать и без мыла, когда мне хочется одиночества, — сказала Джейн. — Здесь так мало мест, где человек может побыть один.
Помолчав, она добавила:
— Я позвала тебя с собой, чтобы поговорить без лишних глаз. Похоже, тебя навестили незваные гости. Я видела, как ты перерываешь свои манатки.
Я сразу поняла, о чем она.
— Я покажу тебе, кто крадет, а ты запомни их на будущее. У нас все давно знают их и держатся настороже, когда те крутятся рядом.
Она описала мне местных воровок и дала несколько ценных советов, как спасаться от краж.
— На воле можно вызвать полицию или просто уйти от таких и избавиться от их общества. Но здесь, к сожалению, они всегда рядом, от них никуда не деться, — сказала она, не подозревая, что проговаривает мои собственные мысли. — Если есть что-то особенно ценное — старайся всегда держать при себе.
— Кажется, у меня нет ничего особенно ценного… — пробормотала я.
— Ничего? Совсем? У тебя нет никого, кто мог бы передавать тебе продукты, мыло, нитки? Каких-нибудь знакомых на черном рынке?
— Нет. Скорее всего, нет. Разве что одна русская подруга. Но она не знает, где я, так что…
— Плохо. Трудновато тебе придется. Старайся беречь свои вещи, других тебе никто не даст.
Я печально кивнула.
— И когда у тебя будут месячные, то, чтобы не было лишних проблем… — начала советовать она, но тут же прервала сама себя: — А впрочем, они у тебя все равно скоро прекратятся — тут у большинства женщин давно уже нет месячных.
Я ничего не ответила. У меня не было сил отвечать. Я молча стояла, проникаясь драматизмом положения. Теперь, оказывается, у меня не будет и менструаций. У всех женщин мира есть менструации — а у меня их не будет, хотя мне всего лишь двадцать один год. Почему это должно было произойти именно со мной? В чем я виновата?
Джейн почувствовала мое настроение.
— Эй, девочка! Зачем так переживать? — Она подошла ко мне и потрепала по плечу — и тормошила меня, пока я не вышла из ступора. — А ну-ка, выше нос! Все не так плохо, как кажется! Давай-ка доделаем, что начали.
Мы закончили стирать. Возвращаясь в дормиторий, я опять задержалась, чтобы взглянуть на маленький сад.
Этот небольшой запущенный дворик странно притягивал внимание. В нем было что-то гипнотическое. Свободное пространство за окном, несколько чахлых растений, дальше каменная ограда, за которой видно небо и вершины невидимых деревьев — и услужливое воображение мгновенно дорисовывает там — где-то дальше, далеко-далеко, в бесконечной перспективе — сказочные леса и привольные долины, где живут счастливые люди. Всю свою жизнь в лагере, спеша на утреннее или вечернее построение, я старалась хотя бы мельком взглянуть на тот вид из окна. Это было как маленький глоток свободы. Символ свободы.
Глава 11
Жизнь в лагере была тяжелой, но мне ничего не оставалось, как привыкнуть к ней. Я привыкла вскакивать по утрам по сигналу сирены и сломя голову мчаться на перекличку. Привыкла низко кланяться японцам и справляться со своими обязанностями по лагерю. Познакомилась со многими товарищами по несчастью или, по крайней мере, стала узнавать их в лицо. Научилась всегда быть настороже и держать свои вещи при себе. Жизнь временами стала казаться сносной.
Я даже немного побыла учительницей и учила французскому детей из семейного корпуса. У нас не было ни учебников, ни бумаги, и я подготавливала материал, заучивая его на память, а на уроках мои ученики старательно заучивали его вслед за мной. Еще у нас время от времени устраивали разные праздники, а однажды нашим старостам удалось даже организовать «олимпийские игры» между корпусами.
И хотя я первое время удивлялась, наблюдая, как такие же голодные, грязные и лишенные свободы, как я, люди находят возможности радоваться жизни, я постепенно прониклась этим общим настроением и тоже старалась жить интересами мирного времени. Я продолжала говорить себе, что война — это временно и рано или поздно я снова вернусь в свою семью.
Тем временем война продолжалась, и жить становилось тяжелее. Нам постепенно урезали порции. Одежда у многих полностью износилась, и люди вынуждены были мастерить себе балахоны из лоскутьев. Все коридоры были забиты матрасами новоприбывших, поскольку в дормиториях уже не хватало мест.
В конце сорок третьего года в лагере вспыхнула эпидемия тифа.
Как-то во время подъема одна из женщин неподалеку от меня пыталась растормошить свою дочь, которая почему-то не поднималась.
— Хизер! Вставай же, Хизер! Что с тобой? — внезапно она вскрикнула. — Боже, она в беспамятстве! У нее лихорадка! Джейн! Надо отправить ее в лазарет! Джейн!
Джейн Фокс уже была рядом.
— Отойдите! Все отойдите! Вы не знаете, что у нее за болезнь! Не смейте подходить к ней! — крикнула она, отталкивая женщин, которые подошли к больной.
Хизер отправили в лазарет, где она умерла через несколько дней. Так началась эпидемия.
Матрас Хизер сожгли. Вскоре сожгли матрасы многих других. Почти каждый день кого-то отправляли на лазаретную койку, и редко кто-нибудь возвращался. Нам всем пришлось привыкать к плачу и крикам женщин, часами бившихся в истерике из-за смерти своих близких. «Как хорошо, что никто из моей семьи не попал со мной в лагерь и не умер от тифа», — обычно повторяла про себя я, слушая вопли скорбящих.
Из-за эпидемии в дормитории появилось немного свободного пространства. Но места умерших пустовали недолго. Японцы привозили других интернированных — и, как правило, новоприбывшие были из лагерей, где тоже свирепствовал тиф.
Однажды надзиратель привел к нам группу новеньких из лагеря где-то в окрестностях Гонконга. Это были женщины разных возрастов, в руках они держали свои вещи и матрасы. Японец жестом показал им, чтобы они размещались, и ушел. Женщины стояли у дверей, осваиваясь и оглядываясь в поисках свободных мест. Все они выглядели очень усталыми и подавленными.
Местные обитательницы присматривались к ним с любопытством, смешанным с недовольством от грядущего уплотнения.
Одна из новоприбывших выступила вперед и осторожно обратилась к местным:
— Здравствуйте, все. Мы из Гонконга.
Джейн Фокс, как обычно, была первой, кто вступил в контакт с новенькими. Она вскочила и подошла к ним.
— Здравствуйте, леди. Я тут староста, мое имя Джейн Фокс. Ну что же, будем принимать пополнение. — Она повернулась и звонко скомандовала: — Эй, Памела, Люси и ты, Мадлен, ну-ка быстро подвиньтесь, там рядом с вами полно свободного места! А ты, Барбара, — да, это я тебе, не делай такого лица, будто тебя не касается, у нас пока только одна Барбара — ты, что же, ждешь особого приглашения? Быстро убери свои вещи с прохода!
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
