— Сейчас мы отправимся на прогулку, чтобы вы убедились, что за этими стенами по-прежнему светит солнце.
Как мне хотелось обнять его! Филипп бережно усадил меня в машину, подоткнул одеяло, чтобы защитить от порывистого холодного ветра, и поспешил сесть за руль.
Мы свернули на извилистую дорогу, спускающуюся к побережью. Почти у самого обрыва она заканчивалась старой железнодорожной развилкой, и на другой стороне бухты как на ладони лежал Хоксли, весь красно-белый среди буйной зелени, которую то тут, то там пронзали желтые стрелки нарциссов. По шелковой лазури моря скользила пара яхт, а узкая песчаная коса была похожа на дольку лимона.
— Как красиво! — прошептала я.
Это были первые слова, произнесенные за всю дорогу, но мы почему-то не ощущали ни стеснения, ни неловкости.
— Как вы себя чувствуете? — поинтересовалась я. — Ведь вы тоже были нездоровы?
Филипп печально улыбнулся:
— Я решил, что достаточно валял дурака и мне давно пора вернуться к работе.
Он взял меня за руку. Я с изумлением глядела на него, не веря своим глазам.
— Так это были вы? Вы доктор Клементс?
— Это я.
— Но почему вы притворялись?
— Притворялся?
— Слугой.
— Тогда мне показалось, что это неплохая идея. В конце концов, я был в отпуске.
У меня будто гора с плеч свалилась.
— Значит, вы вообще никогда не жили в Уиткоме?
— Никогда, но в детстве проводил почти все каникулы в его окрестностях. Я жил в Сибурне и часто ездил на ферму к дяде Гарри, мужу миссис Кларк.
— Неудивительно, что вам стало смешно, когда я спросила, не занимается ли ваш отец заготовкой рыбы.
Филипп улыбнулся:
— Знали бы вы моего отца… Банковский клерк, который даже не понимает, где у селедки хвост, а где голова.
— Но если вы не Каммерсон, то что вы делали в коттедже?
— На сегодня довольно вопросов. Наслаждайтесь лучшим лекарством в мире и давайте говорить о вас.
Филипп застегнул на мне пальто и хотел повязать шарф вокруг головы, но я воспротивилась.
— Джейн не принесла вам шляпу.
— У меня ее нет. Доктор Клементс, я…
— Можете не называть меня доктором, я передал вас доктору Ронсли.
Эти слова подействовали на меня как ледяной душ. Значит, теперь, когда я пошла на поправку, Филипп больше не интересовался мной.
Усилием воли я заставила себя казаться спокойной, и, пока Филипп бережно вел меня по узкой тропинке, я вежливо расспрашивала его о Хоксли, спасательной станции и старых железнодорожных путях, исчезавших в туннеле, вход в который был заделан кирпичами так давно, что у его подножия уже вовсю разрослись белокопытник и фиалки.
Тропинка петляла вокруг нагромождения скал, закрывавших бухту с одной стороны. Я с ужасом отпрянула назад, когда она резко оборвалась у самого края, у вершины деревянной лестницы, спускавшейся к пляжу.
Я вскрикнула от страха и закрыла глаза, но Филипп крепко держал меня.
— Вы должны это сделать, Бренда, иначе всю жизнь будете бояться высоты. Идемте!
Он был прав. Я не смогу жить с этим страхом вечно, ведь раньше я так любила лазать по скалам.
Меня затрясло от страха. Я сжала зубы, пытаясь ни о чем не думать, но перед моим мысленным взором тут же понеслись отвесные скалы, деревья и поросшие травой склоны, и меня охватил ужас. Внезапно сквозь оглушительный рев в ушах я ощутила невыносимую, пронзительную боль и с удивлением обнаружила, что упиваюсь ею, потому что Филипп держит меня за руку. Я заставила себя открыть глаза и бросить взгляд на каменистый пляж внизу, где дети искали крабов в маленьких лужицах.
Мягко высвободив руку, я подошла ближе к краю скалы. Я стояла на самом верху лестницы и не испытывала страха!
Филипп вздохнул с облегчением, и я с удивлением отметила, что его серые глаза смеются.
— Отлично. Думаю, вам больше не будут сниться кошмары.
— Откуда вы узнали, что мне снились кошмары?
— Обычное дело после таких падений. Пожалуй, в следующий раз вы сможете погулять по берегу.
Филипп ничего не обещал, но у меня блеснула слабая надежда, что он опять будет сопровождать меня.
Так и случилось. Прошло всего несколько дней, и однажды утром сиделка предупредила меня:
— Похоже, сегодня вас опять поведут на экскурсию.
— Кто? Доктор Ронсли?
— Вы можете себе представить доктора Ронсли на экскурсии? Нет, милая моя, это доктор Клементс. Вам крупно повезло!
— Почему это? — упрямо спросила я. Филипп не приглашал меня на прогулку, а приказывал, как непослушному ребенку.
— Да потому, что доктор Клементс решил передать вас доктору Ронсли.
— И что в этом хорошего?
— Боже, милая моя, разве это не доказывает, что он заинтересовался вами? Не может же он водить на прогулки собственную пациентку, иначе его обвинят в неэтичном поведении.
Я подавила вздох. Какой смысл объяснять ей, что интерес Филиппа ко мне обусловлен всего лишь тем, что он чувствует свою ответственность за меня и хочет как можно быстрее поставить меня на ноги?
Выглянув в окно, я увидела, как Филипп подогнал машину к дверям, и неожиданно обнаружила, что мне не страшно смотреть с высоты. Правда, меня это не очень радовало. Мне хотелось чего-нибудь более ощутимого, а проведенные в постели дни способствовали размышлениям над своими недостатками. Мой двухнедельный отпуск подходил к концу, и чем скорее я вернусь в колледж и приступлю к работе, тем будет лучше для меня.
Филипп распахнул дверцу машины, но не сделал попытки помочь мне сесть. «Ничего удивительного, — сказала я себе, — ведь он руководствуется исключительно чувством долга. Так что пользуйся моментом, пока Филипп не решит, будто он больше ничего тебе не должен».
Мы приехали в Хоксли. Филипп припарковал машину у станции и быстро повел меня к лестнице, спускавшейся с утеса. На самом краю я затаила дыхание и посмотрела вниз. Мой взгляд затуманился всего лишь на мгновение, потом все встало на свои места, и я принялась вслед за Филиппом спускаться по мокрой лестнице.
Он ждал меня на камнях. Мне показалось, что он вздохнул с облегчением, когда мои ноги коснулись земли, но вел он себя абсолютно непринужденно. Мы сняли обувь и зашлепали по мелководью. По-моему, я никогда в жизни не видела более красивого места. Вдалеке виднелись разноцветные домики, сады, белые изгороди с черными воротами. На зеленом склоне холма, где стояла деревенька, сверкали всеми красками радуги весенние цветы. Постепенно мое дурное настроение куда-то улетучилось. Первым зданием на главной улице Хоксли был «Корабельный двор». В ворота хозяева заведения встроили штурвал корабля, а у двери красовался нос старинной деревянной лодки, украшенный женской головой с распущенными волосами.
