— Да, дорогой, вот почему я хотела держать все в секрете. — Улыбку, адресованную Джою, можно было без преувеличения назвать «убийственной».
— Понял. — Он попытался застенчиво улыбнуться. — Но нет причин расстраиваться. Уверен, что Тори никому не расскажет. Правда, Тори?
— Вряд ли мне когда-нибудь будет настолько не о чем поговорить! — Она пожала плечами и холодно посмотрела на Джоя. — Если ты меня извинишь, Джой, я дам вам выяснить отношения наедине. И я правда думаю, что будет лучше, если ты сможешь убедить свою жену не ехать с нами. Я не хочу, чтобы мой день был испорчен, потому что будущую мать будет постоянно рвать.
— О, не беспокойтесь, леди Маллиган, — сказала Стефани. — Раз уж меня не вырвало сразу, как только я оказалась здесь, значит, у меня очень крепкий желудок!
Выдавив из себя смешок в слабой надежде, что Тори примет это замечание за шутку, Джой схватил Стефф за локоть и потащил на корму.
— Не позволяй ей себя доставать, — пробормотал он. — Она не стоит этого.
— Не только она меня достает! Какого дьявола ты сказал, что я беременна?
— Это было первое, что пришло мне в голову, почему тебе постоянно нехорошо.
— Так хватит говорить, что мне нехорошо!
— Слушай, мне надо было как-то объяснить, почему тебя нет. А сказать, что мы поругались, — все равно что подарить ей миллион долларов. Если честно, я не ожидал, что ты появишься.
— Если честно, — передразнила она, — я и не собиралась. У меня не то настроение.
— Но ты все равно здесь. — Он улыбнулся и не смог устоять перед искушением погладить ее по щеке. — Спасибо, Стефф. Я ценю это.
— Не цени! — Она отодвинулась и скрестила на груди руки. — Я здесь только потому, что сделка важна для корпорации, и особенно для Дункана. Крестный бы не понял, если бы мы ее сорвали из-за ссоры. Кроме того, — добавила она с неохотой, — я должна перед тобой извиниться.
— Извиниться?
— Не слишком радуйся, — сухо предупредила она. — Я делаю это без особого желания. Просто несправедливо с моей стороны винить только тебя. Как будто ты не давал мне возможности передумать. И если бы я слушалась мозгов, а не гормонов, я бы так и сделала. — Стефани сузила глаза. — Наверное, я так бурно реагировала потому, что до этого спала только с двумя парнями…
— Стефф, прекрати! Я не хочу слышать об этом.
Черт возьми, он не хочет даже думать о Стефани в объятиях другого!
— Ладно. — Она прикусила губу, потом пожала плечами. — В любом случае я просто хочу, чтобы ты знал… ну, в общем, ты оказал мне большую услугу.
— Я?
Она кивнула.
— Раньше я все думала об обязательствах, о постоянстве… так что, наверное, лишала себя по-настоящему великого секса и…
— Стефани!
— Что? — Глаза у нее округлились, и в них появилось озадаченное выражение.
— Что значит «что»? — уставился он на нее. — Ты понимаешь, что говоришь?
— Я говорю, что ты всегда был прав, Джой, — объявила она спокойно. — Разнообразие — соль жизни. И благодаря тебе Стефани Элизабет Бернадетт Уортингтон с этого дня начинает охоту за развлечениями.
Оставив всякую надежду заснуть на софе, Джой смотрел в потолок.
Конечно, это все только разговоры. Когда дойдет до дела, Стефани не прыгнет в постель только ради секса. Она не такая. И он должен это знать. Он знает Стефф с шести лет и с шестнадцати близко знаком с типом женщин, которые скачут из постели в постель. Конечно, ее слова сегодня были просто самозащитой. Решила убедить его, а заодно и себя, что прошлой ночью ничего особенного не случилось.
— Джой… ты не спишь?
При звуке ее мягкого голоса он сел. Когда она подошла ближе, лунный свет, проникавший в комнату через неплотно задернутые шторы, упал на точеные плечи под ночной рубашкой и красивое лицо под шапкой белокурых волос. Джой сцепил зубы, почувствовав возбуждение.
— Мы можем поговорить минуту?
Хотя либидо Джоя подсказывало, что они могут заняться чем-нибудь поинтереснее, он кивнул. Джой видел на своем веку немало женщин, приближавшихся к его постели в середине ночи. Их наряды колебались от эротичных неглиже до роскошных праздничных костюмов. Но он не мог вспомнить, чтобы хоть одна из них выглядела так же сексуально и искушающе, как сейчас Стефани.
Подавив пустые надежды, он быстро отодвинул ногу, на которую опустились ее маленькие аккуратные ягодицы.
— Я не совсем знаю, как сказать…
От неуверенности у нее в голосе сердце у него забилось сильнее.
— Сказать что, Стефф? — спросил он хрипло.
— О прошлой ночи… и о чем ты сказал на яхте.
— Что о прошлой ночи? — Сердце забилось еще сильнее.
Она бросила на него застенчивый взгляд и наклонила голову.
— Боюсь, ты меня сглазил. В общем, нас.
— Сглазил нас? Как?
— Сказав Тори, что я беременна.
Прошла целая секунда, прежде чем Джой понял, что она сказала. А когда понял, сердце замерло где-то в горле.
— Ты говоришь… ты можешь правда быть бе-ре… — Он сглотнул, и сердце опять оказалось на месте. — Беременной?
— Проклятие! Я знала, что не стоит тебе говорить. Теперь ты тоже будешь волноваться.
Волноваться? Над кем она шутит?
— Пожалуйста, Джой, — подтолкнула она, — не паникуй. Очень слабый шанс, что это так.
— Но… но мы пользовались презервативами. Почему ты думаешь?.. Черт! Один слетел после того, как мы…
Она кивнула.
— Знаю, тогда мы думали, что это забавно. Но я вспоминала прошлую ночь и при размышлении… ну…
При этих словах Джой забыл о своем страхе возможного отцовства — она тоже думала о прошлой ночи. Нет, она размышляла о прошлой ночи, то есть почти разумно рассматривала то, что произошло. Как и он. Постоянно. Весь день.
— Слушай, Джой, — продолжала она, отвлекая его от эротических образов, — наверное, я слишком бурно реагирую. Я бы даже не подумала о возможности забеременеть, если бы ты не сказал об этом Тори сегодня.
Джой вскочил с софы и начал вышагивать по комнате. При виде его столь явного и сильного волнения Стефани начал грызть червячок вины. Конечно, она сказала это из чистой стервозности. Возможность того, что они зачали ребенка, была столь же призрачной, как и любовь Джоя. Но ей очень хотелось наказать его за то, что он так сильно ее обидел.
Сначала показался хорошим мужем, потом занимался с ней любовью так, будто она была самой драгоценной женщиной в мире, а затем публично заявил, что они ждут ребенка. То есть практически воплотил в жизнь ее самую заветную мечту, а потом жестоко ее отобрал. Она ненавидела его за это. Но слишком сильно любила, чтобы наслаждаться его страданиями. Ей не доставлял удовольствия его измученный вид.
