– Ты будешь потом недовольна собой, если сейчас остановишься. – Он убрал руки и безвольно уронил их на кровать. – Вот это жизнь. Интересно, мог бы я лежать совершенно неподвижно, а ты...
– Чудовище. – Она приподнялась, направила его член в себя и начала медленно опускаться. Ее вздох был выражением истинного наслаждения.
Он застонал от восторга. Его пальцы сжали край простыни.
– Сними сорочку. Я хочу видеть твою грудь. Не отрывая от него взгляда, она сбросила с плеч халат, потом взялась за подол сорочки, медленно потянула ее вверх и подняла на вытянутых руках над головой.
– Афродита, – прошептал он.
Она бросила сорочку на пол и вынула шпильки из прически. Ее белокурые волосы пышной волной рассыпались по спине. Она тряхнула головой, потом сжала свои отяжелевшие груди.
Следующие несколько минут были заполнены звуками любви: тяжелым дыханием, вздохами наслаждения, скрипом кожаных ремней под матрасом.
Его наслаждение было более полным, потому что тело Миранды двигалось очень легко. А ее груди были крепкими и красивой формы, и это ему очень в ней нравилось.
Ему нравились и ее сильные мышцы бедер, которые очень красиво выступали, когда она ритмично то поднималась, то опускалась вниз.
Полуприкрыв глаза, он следил за выражением ее страсти, за ее сосредоточенностью на любовной игре. Это была та же сосредоточенность, с которой она играла свои роли. Когда она работала на сцене, это превращалось в ад. В любовных утехах она уводила их обоих на небеса.
Вдруг Миранда подняла голову.
– Да, – прошептала она, – да...
Наконец он тоже начал двигаться, подаваясь бедрами то вниз, то вверх, устремляясь в глубь нее.
Закрыв глаза, она затаила дыхание. Ее пальцы вцепились в простыню. Мгновение абсолютной неподвижности – потом всплеск, и все ее тело содрогнулось.
Его плоть ответила ей. Резкий толчок его бедер вверх вырвал крик из ее сжатых губ, и она, обессиленная, упала ему на грудь.
Миранда очнулась, когда ее тело уже соскользнуло с него на простыню. Шрив подвинулся, чтобы дать ей место, и она устроилась рядом с ним. Глубокий удовлетворенный вздох вырвался у нее из груди.
Они долго неподвижно лежали, касаясь друг друга только кончиками пальцев. Постепенно их пульс пришел в норму.
Шрив отодвинулся, и Миранда услышала плеск воды, когда он опустил компресс в тазик с водой и отжал его. Она закрыла глаза от удовольствия, когда он протер влажной тканью ее лицо и шею.
Вслед за этим его губы коснулись ее щеки.
– Я получил разрешение на брак. Она открыла глаза.
– Когда?
Шрив не смотрел на нее. Вместо этого он сосредоточил свое внимание на ткани, которую опять обмакнул в воду.
– В тот день, когда ты убежала в Вайоминг. Она в недоумении вгляделась ему в лицо.
– После стольких Лет.
– Я понял все слишком поздно. – Он приложил компресс к ее груди.
Она закрыла глаза от неожиданного прикосновения холодного компресса к своей разгоряченной коже – шок был велик, но к нему примешивалось что-то другое – боль, от которой она едва не задохнулась.
– Я... я не знаю, что сказать.
Он несколько смущенно улыбнулся.
– «Не так, как в старых фарсах, мы кончаем: в них Дженни получает Джек».[14]
Она попыталась улыбнуться ему в ответ.
– «Бесплодные усилия любви». Но ты ни словом не обмолвился о...
Он кивнул и провел влажной тканью по ее животу.
– Многие годы у меня не было и мысли жениться на тебе. Вначале ты была просто невоспитанным ребенком...
Она усмехнулась.
Шрив убрал компресс и поцеловал ее в грудь.
– Признаю, очень привлекательным ребенком, но всего лишь школьницей, ученицей.
– Ты считал меня такой? Шрив смущенно опустил голову.
– Сначала. – Он погладил ее по ноге. – Но не всегда, нет, – сказал он уже серьезно, его черные глаза пристально посмотрели на нее. – Потом я уже не думал о тебе как о школьнице...
– Ты вообще обо мне не думал, – с легкой обидой в голосе прервала она его. – Ты даже не видел меня. Я была для тебя всего лишь женским телом в темноте.
Он сжал кулак так, что вода брызнула ей на ногу и потекла на простыню.
– Нет, не так. Я никогда так не считал. Она взглянула в его окаменевшее лицо.
– Ты знаешь, что это было не так. Просто я никогда не задумывался о будущем. Мне казалось, что мы всегда будем вместе. Я не предполагал, что ты можешь покинуть меня. Когда я понял, что не имею на тебя никаких прав, оказалось, что я слишком долго тянул. Ты ушла. Это был настоящий шок, могу тебе доложить.
Она отвела глаза, сказав:
– Брак не должен быть тюрьмой.
Она ждала, что он возразит, но он только коротко кивнул. Густые ресницы скрыли выражение его глаз. Он провел мокрой тканью вниз по ее телу и оставил свою руку между ее ног. Его голос стал низким и настойчивым.
– Я слишком долго ждал.
Она выгнула спину и подалась навстречу ему. Другой рукой он сжал ее грудь. Она закусила губу, потому что он застал ее врасплох. Холодной водой и ласками он снова разбудил ее чувственность – ему всегда это удавалось. Боже, с какой легкостью он соблазнил ее много лет назад. Но тогда он не знал, что ей было всего шестнадцать лет.
С той ночи она стала его творением. Она говорила, двигалась, играла так, как он научил ее, любила его как божество, приходя в восторг от одного его прикосновения.
Только ради мести она нашла в себе силы покинуть его.
Она всхлипнула в экстазе, когда его ласки не прекратились, усиливая ее оргазм. Трепет тела продолжался до тех пор, пока она не замерла в изнеможении.
Шрив почувствовал, как головная боль возвращается к нему с новой силой. Он осторожно уложил Миранду на кровать и лег рядом. От боли он даже закрыл глаза. Внезапно он понял, что плачет.
Он любил Миранду, но не решался попросить ее выйти за него замуж. Он заморгал глазами, потом пристально посмотрел на укрывавшую их от москитов сетку. Даже сейчас черные пятна перед глазами мешали ему четко видеть предметы.
Он не мог просить ее стать женой слепого. Он знал Миранду лучше, чем она сама. Преданная ему до конца, она останется с ним, забыв о себе. Если она узнает...
Он закрыл глаза рукой. Он подождет. Может быть, врач окажется прав. Возможно, головные боли постепенно пройдут, и он сможет видеть как раньше. Возможно, вчера вечером было просто неблагоприятное стечение обстоятельств. Но до тех пор, пока он не будет уверен в своем выздоровлении, он не заговорит с ней о браке.
