Арне первым выскочил на сушу и стал отцеплять разорванный парус, но шквальный ветер тут же вырвал его и унес за реку. Кое-как приходя в себя, мы бросили якорь и нагребли на него кучку песка, хотя и понимали, что это вряд ли поможет: шестифутовые валы, будто табуны диких коней, накатывались через устье, грозя смести все на своем пути.
— Дело худо, — сказал я Арне. — Похоже, ее все равно утащит к мосту. Хорошо еще, если сломает только мачту…
Но что мы могли поделать, промокшие и измотанные? Только одно: побрести восвояси.
Поднявшись по песчаному откосу, мы неверными шагами вышли на дорогу и наткнулись на Билла Уотингтона, стоявшего у своего «форда». Оказывается, он видел нашу «швартовку» и ждал, когда мы появимся.
— Ну, слава Богу, выкарабкались, — проговорил он, стискивая наши ладони своей крепкой рыбацкой дланью.
— Ты уж извини за шлюпку, — виновато улыбнулся я, чувствуя, как дрожат ноги. — Знать бы, что такой шторм…
— Какой, к черту, шторм. — Билл помотал головой. — Это, парни, ураган.
Глава восемнадцатая
Билл рассказал нам, что штормовое предупреждение появилось на Хайлендском маяке еще рано утром, но никто не думал, что разразится такое. И было ясно, что это только начало.
Втроем мы спустились к шлюпке и, как могли, закрепили якорь, вкопав его поглубже в песок. А затем вернулись на дорогу, и Билл подбросил нас до дому. Ветер бил по бортам машины шрапнелью песка, и ехали мы с черепашьей скоростью, а пару раз яростные порывы едва не столкнули «форд» под откос. Наконец мы вылезли у дверей своей обители, а Билл поехал обратно. Его дом стоял за мостом, на том берегу, недалеко от реки, и вода подступала к нему все ближе.
Только тут, на береговой круче, мы смогли оценить всю силу урагана. Там, в бушующем море, в самой утробе стихии, нам, поглощенным одной целью — выжить, было не до осмысления. И лишь теперь, с высоты нам открылась подлинная картина бедствия.
Этому ветру не подходило слово «дул» — то была осатанелая лавина плотного, словно спрессованного воздуха, она низвергалась с неведомых небесных круч, сбивая с ног, вздымая тучи песка, в три погибели сгибая сосны. Во всем этом было что-то потустороннее, будто некие неземные силы в черной злобе обрушились на мир. Еще ни разу в жизни не слышал я такого ревущего гула — казалось, он возвещает о приближении чего-то еще более чудовищного. Не той ли зловещей серо-желтой пелены, что медленно и неотвратимо надвигалась с юга?
Но то было еще вдали, а вспухавшая на глазах взбаламученная река — прямо под нами. И невольно думалось, сколько может натворить эта затопившая всю долину бурая вспененная вода. Еще слава Богу, что до нас ей не добраться.
— Хорошо, что мы здесь, — прокричал я в ухо Арне. Хотя стена частично заслоняла нас от ветра, рев его заглушал все звуки.
— Если дом устоит, — благоразумно уточнил Арне. И указал рукой вниз: — Гляди, что к нам летит.
Это была ветка белой акации. Лежавшая у самой воды, она вдруг воспарила вверх по склону. Но до нас не долетела: порыв ветра унес ее с глаз.
Оба мы продрогли и решили зайти в дом. На маленькой веранде валялась коробка с разбитыми, растекшимися яйцами — теми, что бакалейщик завез в наше отсутствие. Надо было затереть, пока не присохло, но я махнул рукой. Едва мы отперли дверь, ветер буквально втолкнул нас в дом. И нам обоим пришлось изо всех сил приналечь, чтобы затворить дверь изнутри.
В доме было холодно, и, переодевшись в сухое, мы затопили камин. Но теплей от этого не стало: ветер врывался во все щели.
— Что ж, давай согреемся изнутри. — Я достал из шкафа бутылку виски.
Мы выпили и немного поели. Аппетита не было, хотя со вчерашнего вечера мы не проглотили ни крошки. Ураган за стеной ревел все неистовей. Дом то и дело вздрагивал, дребезжали стекла, и порой казалось, что дряхлое строение вот-вот рассыплется, как карточный домик. Мне вдруг вспомнилось, что в такие бури рекомендуется опускать жалюзи, — но, увы, их не было в нашей обители.
— Представляю, что сейчас творится в Провинстауне, — проговорил Арне.
— По крайней мере, стены там покрепче, чем у нас с тобой, — заметил я.
— Зато море с трех сторон, — мрачно напомнил Арне.
И снова мы молчали, слушая завывания ветра. В конце концов нам надоело сидеть взаперти, да это было и небезопасно, и мы решили выйти. Но тут за окном хлынул ливень — целые водопады, опрокинувшиеся с неба. В какие-то минуты целая лужа растеклась у двери, и нам пришлось поработать тряпками, чтоб уберечься от потопа. Слава Богу, это длилось недолго, стена дождя ушла к заливу, и мы смогли выбраться из дому.
И сразу почувствовали, насколько усилился ветер. Даже под защитой стены перехватывало дыхание, и, чтобы вздохнуть, приходилось прикрывать лицо руками. Моря не было видно, его скрыла пелена ливня и гонимые ураганом тучи песка и пыли. И по всему Труро, куда ни глянь, не осталось ни одного неповаленного столба. Деревья сопротивлялись упорней, но и они валились одно за другим. Едва мы с Арне вышли из дверей, с треском рухнул росший позади дома развесистый вяз, чуть не полоснув нас ветвями.
Но самое зловещее происходило на том берегу разлившейся реки. На наших глазах подмытый наседавшими волнами завалился набок и поплыл сарай Билла Уотингтона. Теперь на очереди был сам дом — вода подступила к нему вплотную. Если б мы могли хоть чем-то помочь Биллу! Но увы, у нас не было крыльев, да и они вряд ли перенесли бы через реку в такой ураган.
Неожиданно сквозь рев бури донесся рокот мотора. Мы оба обернулись и увидели остановившийся на дороге грузовик береговой охраны. Дверца открылась, и из кабины вылез высокий усач в дождевике с капюшоном.
— Чего это вы там, ребята, высматриваете? — подойдя к нам вплотную, спросил он.
Мы показали на плывущий сарай и на дом Билла.
— Это еще цветочки, — перекрикивая ревущий гул, сообщил усач. — Океан прорвался через Низкие дюны. Минут через десять увидите… Шли бы вы, парни, отсюда.
Мы ответили, что до нашей верхотуры воде все равно не добраться, и усач, махнув рукой, вернулся в кабину. Грузовик поехал дальше, похоже, к дому Джо Гоббса.
Ждать пришлось недолго. Прошло с четверть часа, и показался водяной вал, кативший с верховьев вниз по реке. Он не выглядел особенно высоким — просто вспененная масса воды, грязно-бурой даже на фоне и без того мутной, взбаламученной Пэмит. Вал прокатился внизу, под нами — и река будто разом раздалась в плечах. Дом Билла оказался в воде, плескавшейся уже у самых подоконников. Но я не успел толком разглядеть — внимание мое привлекло что-то, мелькнувшее внизу, здесь, на нашем берегу. И, вглядевшись, я вдруг увидел…
Там — не под нами, а немного правей — взбиралась по крутому откосу женская фигурка. Цепляясь за камни, она пыталась лезть вверх, навстречу осатанелому ветру, но внезапно, потеряв равновесие, чуть не упала, и ноги ее заскользили вниз, к воде… А в какой-то полусотне ярдов уже катил с верховьев новый пенный вал.
