– А-а-а, – протянула она. – Что ж, это хорошо.
Она хотела выйти, но он ухватил ее за плечо и развернул к себе.
– А какое тебе дело до этого? Почему ты так интересуешься моими делами? – спросил он, заглядывая ей в глаза.
Она подняла голову и свысока посмотрела на него.
– Мне просто не хотелось бы видеть, как ты растрачиваешь себя на этих… этих… – Она запнулась, не в состоянии найти нужный эпитет.
Стоп. Что она такое говорит? Что плохого в этих девушках? Они молоды и красивы. Если она будет продолжать в том же духе, то станет похожа на ревнующую любовницу.
– Давай оставим это, – грустно добавила она, пряча от него глаза. – Будет лучше, если ты вернешься к гостям.
На самом деле ей хотелось, чтобы он поцеловал ее!
Он отпустил ее руку, и она почувствовала, что он собирается уходить.
– Подожди, – внезапно сказала она и на этот раз сама схватила его за плечо. – Ты не знаешь, где сейчас Густав? Я не видела его весь вечер.
Принц пожал плечами.
– Наверняка где-то в доме, – ответил он. – Он приготовил для меня этот костюм.
Она окинула его взглядом. На нем был изысканный, модный, идеально сидящий костюм, который подчеркивал линии его прекрасного тела.
– Надо заметить, ты в нем выглядишь очень привлекательным, – призналась она.
– Спасибо.
Он улыбнулся, и она снова захотела, чтобы он поцеловал ее. Неужели он не замечает этого? Глупый вопрос. Если бы заметил, то наверняка поцеловал бы ее.
Внезапно она снова вспомнила о знаке – о том родимом пятне в форме розы, о котором говорила тетушка Камилла.
– Патрик, твоя тетя сказала, что у тебя на теле есть знак в форме розы, – быстро проговорила она. – Это что, татуировка?
– Нет, это родимое пятно, которое передается по наследству членам моей семьи. Если дать волю воображению, то можно увидеть, что оно похоже на бутон розы. У Марка и Мелиссы его нет. Но оно есть у меня.
– Иметь это пятно считается каким-то особенным знаком?
Он кивнул.
– Так говорят. Считается, что тот, кто унаследовал этот знак, обладает особой силой. А что?
История малышки Оливии становилась все более таинственной и значительной. Она крепко сжала его руку.
– Я должна тебе что-то показать, – торопливо заговорила она. – Пойдем со мной.
– Что случилось?
Она покачала головой и направилась к двери.
– Пожалуйста, пойдем со мной. Скорее… – говорила она на ходу.
Он пытался поймать ее взгляд, но она стремительно увлекала его за собой по коридору. Наконец, когда они приблизились к гостиной, он остановился. Из комнаты доносились голоса, смешивающиеся со звоном китайского фарфора и серебра.
– Подожди, Лилиан, – сказал он. – Прости, но сейчас не совсем подходящее время. Я обещал гостям вернуться в гостиную.
Она глубоко вздохнула. Да, да, конечно, он прав.
– Тогда приходи в детскую, как только освободишься.
– Ладно, договорились, – ответил он и с любопытством посмотрел на нее. – Я буду там не позднее, чем через час.
И он сдержал свое слово. Ожидая его, Лилиан беспокойно мерила шагами детскую. Наконец она услышала стук в дверь. Он вошел, и она сразу же почувствовала облегчение. И все же ее волнение было настолько сильным, что она не могла ничего сказать. Она молча подвела его к колыбели.
Оливия крепко спала. Стараясь не разбудить малышку, Лилиан завернула на ней распашонку и показала Патрику родимое пятно на детском тельце, чуть повыше сердца. Оно очень напоминало розу.
Он словно окаменел. Потом, не произнося ни слова, медленно сбросил с плеч пиджак, повесил его на спинку кресла и стал расстегивать рубаху. Она напряженно следила за ним, чувствуя, как бешено колотится ее сердце. Принц обнажил свой великолепный торс. И Лилиан увидела, что родимое пятно на его груди было увеличенным вариантом родимого пятна на тельце Оливии.
Ее предчувствия оправдались. Она едва удержалась, чтобы не вскрикнуть. Роза на его груди была восхитительна. Он сам был восхитителен. Словно околдованная, Лилиан приблизилась к нему, дрожащими пальцами прикоснулась к его груди и взглянула в его глаза.
Он взял ее за плечи, притянул к себе и крепко поцеловал. Его обнаженное тело пылало, и ей казалось, что этот жар обжигает ей кожу. Но поцелуй длился всего несколько секунд. Принц резко отстранился от нее, быстро надел рубаху, схватил пиджак и поспешно вышел. За все время ни он, ни она не произнесли ни слова.
7
Его разбудил плач ребенка. Он вздрогнул, медленно перевернулся на другой бок и прислушался. Может, это приснилось ему? Но плач повторился, и теперь, окончательно проснувшись, он был уверен, что это происходит наяву.
Лежа в постели, он продолжал прислушиваться. Плач был громким и надрывным, и он чувствовал, как его охватывает странное беспокойство. Неужели это из-за того, что Оливия – его дочь?
Нет. Это просто невозможно. И все же…
Приподнявшись на локте, он посмотрел на настенные часы. Было два часа ночи. Около минуты он пролежал неподвижно, потом вдруг резко вскочил, потряс головой, будто пытаясь отогнать сон, и потянулся за рубахой и джинсами. Через несколько минут он уже стоял у двери в детскую и прислушивался, пытаясь понять, что происходит внутри.
Он слышал плач Оливии и нежный, щебечущий голос Лилиан. Только ребенок и она – значит, ничего страшного не случилось. Он тихонько постучался и, не дожидаясь разрешения, вошел.
Увидев его, Лилиан широко раскрыла глаза. Она стояла посреди комнаты и держала малышку на руках. Лицо девочки блестело от слез. Лилиан выглядела смертельно уставшей. Видимо, она уже долго бродила вот так из угла в угол.
– Мы разбудили тебя? – спросила она. – Извини.
– Не беда, – ответил он. – Разреши мне взять ее.
Он приблизился, протянул к малышке руки, и, увидев его, Оливия внезапно перестала плакать, выпростала ручонки из-под одеяльца и потянулась к нему. Детское личико, мокрое от слез, озарила слабая улыбка.
Лилиан осторожно переложила в его руки свой драгоценный груз – живое, теплое и милое чудо. Через несколько секунд малышка уже лепетала что-то радостное на своем, никому не понятном языке.
Он посмотрел на Лилиан. Она была в голубом халате, из-под которого выбивались кружева ночной сорочки. Ее волосы беспорядочно рассыпались по плечам, вокруг глаз были темные круги, и все же при тусклом свете ночника она была поразительно красива.
– Иди в постель, – сказал он ей. – Ты, наверное, смертельно хочешь спать. Не волнуйся, я присмотрю за Оливией.
– Присмотришь? – недоверчиво переспросила она.
