Лобастый синеглазый мужчина развел руками и сообщил, что они застряли и надеются на мою помощь. Шофер объявил, что он никогда не совался в хаос бурьянов и глины и лишь единственный раз изменил своему обычаю – и вуаля! Он жестом указал на колеса, наполовину застрявшие в грязи.
– И я попался. Что поделать, профессиональное – люблю технику, – сказал синеглазый.
– На вашем-то ящике с треногой, Вольдемар, далеко не уедешь, – заметил шофер, усмехнувшись в усы.
– Почему же. Если нанять ваньку, то всю Россию проедешь. Когда-нибудь я так и поступлю. От северных пределов, ледовитых морей до азийских песков. – Синеглазый мечтательно оглянулся окрест и помрачнел. – Остается сожалеть, что господин Прокудин-Горский меня опередил.
– Да вы отсюда еще выберетесь! – воскликнул шафер, хлопнув крагами себя по бокам.
– Ну-с! Попробуем?! – воскликнул синеглазый, обернувшись к инспектору. То есть ко мне.
– Я вынужден занять свое место, – сказал шофер, влезая в автомобиль и берясь за баранку.
– Заводите свою шарманку, Серж!
– Постойте, – сказал я. – По-моему, надо подложить под колеса деревца. Есть топор?
Шофер смерил меня взглядом:
– По-твоему, я похож на дровосека?
Перейти на «ты» ему позволил, наверное, мой внешний вид.
– Ладно, – ответил я, направляясь в ольховые джунгли. – Можно отыскать и сухое дерево…
Я раздумывал, рассказать ли им о том, что происходит впереди? И сообразил, что лучше это сделать позже. Нельзя терять времени.
– Собственно говоря, далеко и ездить ни к чему за приключениями, – рассуждал синеглазый, идя следом. – Равно как и за выразительными картинами. Только здесь, в наших лозинах, их труднее всего делать. Пейзаж а-ля Айвазовский клиент приобретет быстрее.
– Вы живописец? – поинтересовался я, высматривая сухостоину.
– Вовсе нет! И живописное направление представляется мне мошенничеством.
Я оглянулся на него.
– Не глядите на меня, как на новоиспеченного гунна. Хотя… возможно, фотографы и гунны, призванные разрушить Рим. Гм, мне даже нравится это сравнение. В духе Фридриха Ницше. Нет, я имел в виду…
Но тут я увидел сухое деревце и навалился на него плечом. Корень легко вывернулся из земли. Треща сучьями, деревце упало.
– И вон то! – сказал я, указывая на толстое дерево без вершины.
На него мы напирали вдвоем. И оно подалось, кряхтя, повалилось.
Мы вернулись к автомобилю. Шофер курил папиросу. Я принялся подсовывать стволы под колеса.
– Что вы делаете? – вдруг спросил синеглазый.
Я взглянул снизу на него.
– Нам же туда ехать? – сказал он, указывая в направлении усадьбы. – Мы узнавали в Сельце. Дорога верная.
– Я бы не советовал, – быстро проговорил я.
– Почему?
В синих глазах что-то мелькнуло. Он посмотрел на меня внимательнее.
– Там погром, – ответил я.
Повисла пауза.
– Что еще такое, черт возьми?! – воскликнул шофер. В его голосе слышна была растерянность.
– У Любасова? – спросил синеглазый.
Я кратко рассказал, что там происходит.
Шофер побледнел:
– Но… к его сиятельству князю фотограф и едет… по просьбе… И я согласился лишь из-за того, что… – Он сбился и замолчал, взглядывая на спутника.
Мягкое лицо фотографа отвердело, глаза из синих стали серо-свинцовыми.
– Мы обязаны что-то предпринять, – тихо и четко сказал он.
– В город за казаками! – воскликнул шофер, краснея. – Эту сволочь только шашками и уймешь! Садитесь быстрее!
– Мы еще не вызволили вашу технику, – напомнил фотограф.
– Толкайте назад! – крикнул шофер.
Фотограф покачал головой:
– Мы должны оказать посильную помощь.
– Нам самим она потребна! – крикнул шофер.
– Нет, нельзя так оставить, – проговорил фотограф. – Я ехал фотографировать княгиню и княжон.
– Тут уже полицейскому фотографу работенка! – воскликнул шофер.
Фотограф перехватил у меня ствол дерева и подсунул его под колеса, то же сделал и со вторым деревцем. Затем обошел автомобиль и крикнул:
– Заводи!
Шофер еще помедлил, и вскоре музейный лимузин затарахтел, задрожал, окутывая фотографа выхлопным дымом. Мне ничего не оставалось, как только пристроиться рядом с ним.
– Давай!!
Мы натужились. Автомобиль затрясся сильнее.
– Еще!!
И тарантас этот сдвинулся, мы не отставали, продолжая наваливаться на него, пока тот не выехал на твердую дорогу.
– Есть! – крикнул фотограф и обернулся ко мне: – Садитесь, поедем!
Шофер тоже обернулся, смотрел испытующе.
Я мгновение медлил – и, подхваченный светлым энтузиазмом фотографа, подошел и влез в авто, сел. Фотограф занял место рядом.
– Вперед, Серж!
Шофер отвернулся. Автомобиль покатился вперед – или назад, не знаю, – подпрыгивая на ухабах.
– У вас есть оружие?! – спросил я, наклоняясь к фотографу.
Тот покачал головой:
– Только это.
Он указал на прямоугольный ящик, обшитый кожей. Мне удалось разобрать надпись «Меркурiй 2».
– Они вооружены, – сказал я.
Вскоре мы услышали собачий лай. И вдруг топот. Навстречу неслась белая лошадь. Шофер притормозил, взяв влево, и лошадь промчалась мимо, неоседланная, с развевающейся гривой.
Шофер мельком взглянул на нас.
– Это уже близко, – сказал я, не представляя, что будет дальше.
– Давай! – крикнул фотограф.
Автомобиль снова набрал скорость.
Может быть, это и есть решение проблемы подлинности, думал я. Если меня прибьют здесь крестьяне, значит, это мое время. Таков замысел обо мне. Ведь подлинность – это и есть замысел.
Мы увидели дым над разноцветным островом деревьев. Что-то там горело. Вероятно, хозяйственные постройки. Или дом. Сквозь собачий лай мы услышали выстрел.
– Сворачивай! – крикнул фотограф.
Но шофер гнал автомобиль вперед. Мы проскочили поворот в деревню.
– Серж! Что вы делаете?!
Но шофер как будто не слышал. Немного вобрав голову в плечи, он знай себе крутил баранку и только подпрыгивал на ухабах. Фотограф протянул руку и вцепился в его плечо.
Шофер огрызнулся, пытаясь сбросить руку. Автомобиль вильнул. Фотограф встал и уже схватился обеими руками за плечи шофера. Но тот не сдавался, и мы ехали мимо поля, березовой рощи, дорога шла вниз. И, только достигнув подножия огромного холма, Серж затормозил.
