Органы НКВД «выявили», что «вредителю», «участнику военно-заговорщической организации» и «стороннику Зиновьева» было мало его деяний, и он нашел возможность стать шпионом. Для этого он разыскал на заводе иностранного шпиона, Н.А. Макулова, чтобы получать у того шпионские задания для передачи немецкой разведке.
Естественно, Макулов на очной ставке признался. Естественно, признались и Маханов, и Амелькович. Дали показания и осужденные к высшей мере Ветютнев и Матвеев.
Любопытно, что арестованному 27 августа 1939 года Макулову, начальнику артиллерийского отдела, оказалось недостаточно одной лишь шпионской деятельности на Германию. Бывший подпоручик царской армии позволил себе завербовать и начальника отдела материального снабжения артиллерийского управления РККА Дроздова (позднее расстрелянного). В обвинении говорилось, что «по заданию Дроздова Макулов изготовлял в артиллерийском цехе сконструированные Махановым новые образцы артиллерийского вооружения». В 1934 году Макулов был привлечен Дроздовым к шпионажу на Германию. В 1938 году Макулов вовлек в шпионаж на Германию С.М. Баранова — руководителя группы центральной лаборатории Кировского завода. Через Баранова Макулов тоже передавал шпионские сведения в Германию. Это обвинение особенно любопытно, поскольку Семен Моисееич Баранов был евреем. Еще любопытнее то, что к работе на Германию его привлек другой еврей, Д.М. Рубинович, помощник начальника металлургического отдела Кировского завода. Естественно, Баранов не захотел всего лишь шпионить, ему захотелось вредить, и причем непременно в составе какой-нибудь антисоветской организации. Вредить удавалось в области производства сталей для артсистем и танковых гусениц. Во вредительской работе Баранов был изобличен показаниями М.Л. Тер-Асатурова (осужденного к высшей мере).
В антисоветскую вредительскую организации захотелось вступить и старшему инженеру М.Ф. Добрякову. Только в 1938 году сбылась эта его мечта, когда М.Д. Добрякову удалось присоединиться к разветвленной вредительской группе Маханова, по заданию которого были изготовлены «вредительские чертежи» установки Л-17 и сорвано правительственное задание по изготовлению на Кировском заводе 600 капониров. (На самом деле, как мы видели, для Л-17 потребовалась сравнительно небольшая доработка Грабина, а 600 капониров было не правительственным заданием, а самоуправством Кулика, который не дождался испытания и доводки пушки. К слову, доработанная Л-17 (иногда ее называют Л-11) была основной казематной пушкой Второй мировой, и на ее замену Грабин создал казематную ЗИФ-26 только после войны).
Во вредительской работе Добряков был изобличен показаниями Маханова и начальника артиллерийского отдела Волынкина, который тоже проявил склонность к вредительству и участию в антисоветской организации. Волынкин тоже был повинен в срыве «правительственного задания» — изготовления Кировским заводом 600 капониров.
Вредительством занимался на заводе и старший инженер-конструктор И.И. Амелькович. Естественно, он тоже захотел вступить в какую-нибудь антисоветскую организацию — и сделал это в 1936 году. В целях срыва вооружения Красной Армии современной артиллерией Амелькович умышленно сконструировал негодный компрессор для танковой пушки Л-10, а также вредительски сконструировал Л-11 и умышленно не устранил дефекты Л-12. (Здесь я поясню: Л-10 и Л-11 состояли на вооружении и проявили себя в роли танковых пушек достаточно хорошо, что касается Л-12, то это была та самая дивизионная пушка, что конкурировала с грабинской Ф-22УСВ — той самой, что «спасла Россию». Обе пушки выдержали испытания в июне-июле 1939 года, обе требовали небольших доработок; пушка Грабина была пущена в серию потому, что доведена она была несколько лучше. У Грабина все же был опытный завод, большое КБ.)
А вот Евгений Августович Корб делал свою вредительскую работу — конечно же, являясь членом «военно-заговорщической организации» — по отношению к 100-мм зенитной пушке Л-6. Эта пушка должна была быть «стратосферной», стреляющей на большую высоту. (Надо признать, что не получалась эта пушка поначалу у Кировского завода. Корб очень старался, и за это-то его и обвинили «во вредительстве» — он-де «усложнял пушку». Интересно, знал ли следователь, который вел его дело, хотя бы что такое «баллистика»?) Также в результате «вредительской работы» Корба пушки Л-3 и Л-12 не были приняты на вооружение. (Здесь я поясню — пушка Л-3 была универсальной — выше я привел свидетельство Грабина, что от идеи универсальной пушки отказался сам Сталин — что касается Л-12, то опять же Грабин достаточно ясно описал, как он обошел Маханова на самом финише. Л-12 была вполне приличная пушка, которая выдержала испытания, хотя и требовала доработок.)
«Змеиное гнездо» было вскрыто, сотни человек с завода были расстреляны — в том числе и Маханов. До начала Второй мировой войны оставался год...
СОЗДАТЕЛЬ САМОЛЕТОВ-БЕСХВОСТОКВ 1937 году на авиационном празднике в Тушино над головами зрителей пронесся совершенно необычный самолет. У самолета не было хвоста — только широкие крылья, которые были раскрашены красными перьями, что делало самолет похожим на сказочную жар-птицу. В 1958 году «Эйр пикториэл» поместила фотографию этого самолета — К-12 — с красноречивой надписью: «Эта машина явилась прототипом всех современных сверхзвуковых самолетов».
Надо заметить, что летательных аппаратов по схеме бесхвостки к моменту появления К-12 было уже много — но именно К-12 стала первой полноценной боевой машиной. Отсюда и ее официальное название «ВС-2», «войсковой самолет-2». У схемы «летающего крыла» есть серьезное преимущество: поскольку широкое крыло имеет высокую несущую способность, самолет может иметь большую дальность, большую высотность и возможность долго находиться в небе. А это значит, что он может стать прекрасным дальним бомбардировщиком и разведчиком.
К-12 был призван заменить разведчик Р-5, который в конце 1930-х уже не соответствовал времени. Самолет предполагалось использовать также для корректировки артиллерийского огня, в качестве фотосъемщика и легкого бомбардировщика. Весьма полезным было то свойство «летающего крыла», что на хвосте можно было установить кабину стрелка, который был способен обстреливать всю заднюю полусферу.
Недостатком данной схемы, однако, была плохая управляемость — но Калинину удалось справиться с трудной задачей. Первый, опытный, экземпляр самолета получил следующую оценку: «Отметить, что ВС-2 по своей принципиальной схеме представляет большой интерес для ВВС... Обеспечить доводку самолета ВС-2 к 1 марта 1938 года, после чего предъявить его на испытания...» Калинину предложили использовать более мощные двигатели, М-25, с винтами изменяемого в полете шага (что упрощало взлет и посадку), убирающееся шасси (что увеличивало скорость) и несколько изменить вооружение.
Созданный конструктором новый самолет был рекомендован для серийного производства. Самолет прошел государственные испытания, и в апреле 1938 года был подписан акт о развертывании серийного производства самолета.
После ареста создателя самолета строительство прекратилось.
Дочь Калинина, Нэлли Константиновна, вспоминала: «Они пришли на рассвете, часа в четыре утра... Долго все обыскивали... Вместе с отцом увезли его архив, чертежи, документы. Все это бесследно исчезло. На всю жизнь я запомнила последние слова отца, сказанные им уже с порога, когда его выводил солдат. Повернувшись к нам лицом, он сказал: «Помните, дети, что я всегда был честным коммунистом...»
