Кружка была гостевая, не Максова. Макс почему-то чуть не заплакал из-за этого. Он поспешно кивнул, буркнул «спасибо» и принял кружку, косясь на синий экран, – успел на автомате открыть маскировочное окошко, оказывается.
– Второй крестовый поход, – уверенно сказал Макс.
– Это по истории? – уточнил отец. – Надо же. Не знал, что Максим историей увлекается. Он вообще по технике да по играм больше у нас. Раньше все в гараже у меня пропадал, а последнее время тут, понимаешь, его гараж. Эту вот штуку синюю откроет, чтобы мы не придирались, а сам рубится в танчики или, как у вас уж – стратегию, квест, как правильно? – Он грустно кивнул на экран и продолжил: – А мы с матерью делаем вид, что не видим и не соображаем ничего. Пусть, понимаешь, если так ему надо. Правильно, Насть, как считаешь?
Макс опять кивнул, не вынимая носа из кружки. Чай был сладким и очень горячим, но Макс сейчас охотней всей башкой в кипяток окунулся бы, чем попытался ответить.
– Ну вот и я так думаю. Как, нашла что надо? Вот и хорошо. Мне на работу пора. Подбросить тебя куда, в школу там?
– Нет, спасибо, мне тут рядом еще надо, – сказал Макс почти нормальным голосом.
Отец кивнул и вышел.
Макс поспешно вытер глаза, проверил, все ли в порядке, погасил комп и побежал обуваться.
Отец вышел в прихожую, понаблюдал, как Макс судорожно вбивает ноги в кроссовки, и очень серьезно сказал:
– Ты уж защитись там как следует. И за себя, и за сына моего.
Макс хотел сказать что-нибудь правильное, но голоса не было. Хотелось заплакать и обнять отца. Поэтому Макс просто кивнул и поспешно вышел.
19. Армия последнего дня
Балтаз задумчиво посмотрел Алыпу вслед и сказал:
– Ну правильно, чего болтать и красиво прощаться. Все всё помнят? Разбегаемся. К бою.
У них было два часа на то, чтобы вывести отряды на исходные, причем большинству асатов приходилось, натурально, рваться на части, чтобы к назначенному сроку успеть завести по два, а то и по три отряда в разные точки. Точки были выверенными и многократно рассчитанными, сдавать их обычным игрунам не хотелось – разболтают, перепутают, да что угодно. И выступать раньше было нельзя – разведка у садоринцев была хоть и декоративной, но отлаженной на совесть, патрули, дозоры и лазутчики густо утыкали всякую локацию, засвеченную в войнах и стычках. Перед концом света садоринцы могли транжирить личный состав с легкой душой – да и чего ботов экономить или жалеть, их три Китая нарисовано, стоят грошик за пучок. В бою от бота толку нет, выставленный в караул бот достойного сопротивления не окажет – зато крякнуть при виде чужого отряда может. А десяток кряков – это уже тревога. Немакс проходил в школе про гусей, которые спасли Рим. Он совершенно не помнил, от кого спасли, – и, наверное, не только из-за вымирания памяти, связанного с особенностями игры. Проигравших мало кто помнит.
Асатов должны были запомнить.
Поэтому решено было выступать как можно позднее и ударить со всех сторон одновременно.
Это предложение здорово потрепали в спорах. Против одновременной атаки выступал, например, Алып. Он называл предложение лишним и выпендрежным. Из-за фигни, сказал он, тратим ресурсы, силы, нервы, которые нам ой как пригодятся несколько минут спустя. Какая, сказал он, разница, тик в тик мы ударим или порознь, если все равно первый старт от последнего будет отделять максимум полчаса? Что, сказал он, значат полчаса, размазанные на два континента?
– Иногда все, – ответил Шихуа, не улыбаясь.
– Иногда, – повторил Алып. – А если не сейчас?
– А если сейчас? – неожиданно спросил Драгун, обводя всех то ли неузнающим, то ли крайне утомленным взглядом.
Драгун все совещание просидел вдали от костра глыбой черного гранита, лишь иногда вспыхивая алым отблеском на глазах или ножнах.
Алып пожал плечами.
– Потом, это красиво, – сказал Балтаз, и остальные заржали.
Немакс не понял почему, но спрашивать не стал, – наверное, какой-нибудь геймерский мем, неинтересно. Интересно было победить. Для этого нужны были внимание, согласованность, усердие, упорство и много-много удачи.
Алып согласился – уже удача. Небольшая, но для начала сойдет. Поэтому и Немакс согласился на самое дурное задание – муторное и вдали от основных событий. Согласился так легко, что Шихуа даже переспросил:
– Точно, без проблем?
– Норм, – подтвердил Немакс.
И все опять заржали. Происхождение Немаксового ника стало очевидным практически сразу, но продолжало веселить асатов. Школота, что взять. Дебилы. И в настоящем такие же наверняка.
Немакс отогнал от себя мысли о настоящем. Все становится настоящим, лишь когда его завоюешь. Иначе это постылая данность или что-то чужое и несущественное. Так пойдемте завоевывать.
Но асаты, даже утвердив все существенные моменты и дважды пройдясь по всему плану кампании, продолжали перетирать тонкости и подробности. Поэтому Немакс был страшно признателен Алыпу, который встал и сказал:
– Удачи в бою. Повезет – увидимся другими.
И ушел.
Балтаз его понял, и все асаты поняли. Разошлись молча и без утомительно мужественных рукопожатий, объятий и скупых красивых слов, от которых у Немакса мучительно чесались ладошки.
Немакс кивнул Драгуну, который, кажется, смотрел именно на него, и почти побежал к временному лесному лагерю. Вчера там разместились его отряды из Гарданики.
Асаты заранее вывели свои группы, команды и легионы из казарм, фортов и крепостей, в которых выход слишком хорошо просматривался и простреливался. Никто ведь не гарантировал, что Немакс первым придумал сажать снайперов к вражеским яслям. Проверять это экспериментальным путем было некогда и ни к чему.
Армию последнего дня набирали из тех, кто вызвался биться за Гарданику с Бифуаном до конца, выводили в лагеря в разное время и развлекали проверкой боевой подготовки и тактических навыков. За пару дней тренировок, спаррингов и квестов народ притерся друг к другу, сыгрался и готов был заскучать – с самыми масштабными последствиями. Чтобы не допустить ни этого, ни утечки информации о сроках и планах, вчера по всем частям Армии было объявлено, что последняя и решающая битва начнется послезавтра, а пока мы все немедленно вступаем в учения, максимально приближенные к боевым, с марш-бросками, осадами и битвами затупленным оружием. Первая битва была назначена на завтрашний полдень. Про ночной поход не знал никто. Немакс надеялся, что обман окажется не слишком обидным.
Отряд, семьдесят девять человек, собрался по команде за полторы минуты – в синей тенистой полумгле, почти без звука, только недотоптанные веточки хрустели под ногами да позвякивали кольца и пряжки портупей и перевязей. Немакс отступил под дуб, где было совсем черно, и молча наблюдал за тем, как командиры подразделений делят отряд так, как он только что сказал. Справились быстро. Командиры осмотрели неравные группы и встали в строй, глядя в сторону Немакса.
