В том же году в окружной газете появилась большая статья под заголовком “Джиу-Джицу” в Новосибирске»: «На собрании ячейки ОСО при штабе СибВО состоялся интересный доклад тов. Ощепкова о японской самозащите — “Джиу-Джицу” и был показан ряд её приемов...». Как японист, Василий Сергеевич давал в статье лингвистический комментарий: «Слово “Джиу-Джицу” или вернее, “Дзюу-Дзюцу” (в Японии говорят “Дзюу Доо”) в переводе на русский язык означает “искусство ловкости-гибкости”...» Ощепков настаивал на введении преподавания дзюдо в армии, мотивируя это тем, что «Джиу-Джицу» преподают уже в войсках Англии, Франции и Америки. Понятно, что в Новосибирске принятие настолько глобальных решений было невозможно, но интересно, что сразу после доклада Ощепкова в городе были созданы сразу две группы по изучению дзюдо — мужская и женская, а Василий Сергеевич даже устраивал PR-шоу: «В целях популяризации самозащиты японской системы “Джиу-Джицу”, тов. Ощепков предполагает выступать в местном цирке, где он продемонстрирует приемы “Джиу-Джицу” и устроит показательное соревнование, выпустив против себя 5—10 нападающих»[92]. Это был успех. О докладе Ощепкова написали и другие газеты, его цитировали и ждали новых выступлений, но... Василия Сергеевича это уже не радовало. В женскую группу не записалась его жена — чахотка доконала её в сибирском климате, и, похоронив супругу, Ощепков в отчаянии обращается к своим московским друзьям с просьбой помочь ему выбраться наконец из Сибири.
В октябре 1929 года мечта Василия Сергеевича сбылась—он в Москве. Более того, мастер востребован Инспекцией физической подготовки РККА и лично ее руководителем — Б.А. Каль-пусом для участия в разработке нового наставления по рукопашному бою как обязательной части физической подготовки красноармейцев (дочь Кальпуса со временем станет ученицей Ощепкова). Почти сразу Василий Сергеевич назначается на должность инструктора дзюдо в Центральный дом Красной армии (ЦЦКА) и преподавателя дзюдо в Государственный центральный институт физической культуры имени Сталина (ГЦИФК). Наконец, вскоре после переезда в Москву, он знакомится с молодой вдовой, вернувшейся после смерти мужа из Казани, — Анной Казем-Бек. Живший некоторое время в Харбине, Ощепков вполне мог слышать о ее родственнике — лучшем русском враче этого города В.А. Казем-Беке, и это могло стать темой для сближения только что потерявших своих супругов людей. Через некоторое время Василий и Анна начинают жить вместев комнате в коммуналке напротив Страстного монастыря и по соседству со старым другом — Трофимом Юркевичем.
Ощепковский стиль в пропаганде дзюдо к тому времени уже полностью сложился — молниеносный и осуществляемый из любого служебного положения в любой точке страны. Он только-только прибыл в столицу, а уже декабрьский номер «Физкультуры и спорта» пишет об открытии в ЦЦКА группы дзюдо: «В программу занятий войдут: 1) броски, рычаги, удары руками и ногами и удушения; 2) приёмы самозащиты невооруженного против вооруженного винтовкой, револьвером, саблей, ножом или другим холодным оружием ближнего боя; 3) приёмы схватки двух невооруженных. За основу будет принята японская система самозащиты “дзюудо”, как наиболее проработанная, а главное, представляющая собой уже готовый комплекс различных приёмов самозащиты... курсами будет руководить инструктор т. Ощепков, окончивший институт «Кодокан-дзюу-до» в Японии (в Токио)»[93]. Став штатным преподавателем ГЦИФКа, Василий Сергеевич «пробивает» дзюдо как обязательную дисциплину для всех студентов. Автору этих строк посчастливилось застать в живых некоторых из них, и они, уже почти столетние старики, с восхищением вспоминали, как восемьдесят лет назад бегали на занятия к Ощепкову и как «самый интеллигентный из всех преподавателей» легко «выдергивал их из борцовского ковра»[94]. В инфизкульте разрабатывают легендарный физкультурный комплекс «Готов к труду и обороне». Японист и настоящий, а не натужный патриот Ощепков, зная, что в Японии такой уже есть, добивается введения в ГТО приемов самозащиты и обезоруживания.
Ограниченный в изучении дзюдо, вынужденный вариться в собственном—советском—соку, лишенный возможности общения с иностранными инструкторами и спортсменами, Ощепков вносит в родное ему Кодокан-дзюдо одно изменение за другим. Подробнейший анализ этого долгого, практического и одновременно очень научного процесса выполнен А.М. Горбылевым, к работам которого я и отсылаю заинтересованного читателя[95]. Сам же скажу только о самом очевидном для неспециалистов в области борьбы. В СССР, конечно, не было и неоткуда было взять татами, и Ощепков заменил его привычным борцовским ковром. От этого сразу же меняется стойка борцов, она становится ниже, больше напоминая позицию цирковых борцов, стимулируя их уход туда, что увеличило приемов в партере. О ковер ломаются пальцы ног, и Ощепков вводит специальную обувь — борцовки, тем более что многих студентов — недавних крестьян лучше было обуть, чем разуть, — из чисто эстетических соображений. Не прижилась и японская форма — кэйкоги. Трудно сказать почему, но возможно, что белые — «исподние» — штаны слишком напоминали кальсоны, и ученики Ощепкова начинали бороться в спортивных трусах и в белой куртке. Со временем куртка становится приталенной, как одежда борцов Северного Китая, которую Василий Сергеевич мог видеть во время службы в Маньчжурии, а в поясную часть вшиваются специальные проймы — складывается внешний вид того, что после войны назовут словом «самбо». Пока же новое единоборство называют в учебном плане на 1934/35 год «борьбой вольного стиля (дзюу-до)». Кстати, тогда же, в 1934 году, Ощепков открывает первую спортивную секцию по дзюдо в Москве — в обществе «Крылья Советов», и через несколько месяцев её аналоги появляются в Ленинграде и Харькове. В марте следующего года проходят первенства Москвы и Ленинграда по борьбе вольного стиля (дзюдо), а в 1936 года Василий Сергеевич ещё успел создать и Всесоюзную федерацию этого вида единоборств, начал писать книгу, подготовил большую статью о необходимости преподавания дзюдо в армии, но упоминания о Японии в его статьях и выступлениях звучат всё реже по мере того, как меняется общая тональность политического имиджа этой страны в СССР[96].
Если в 1929 году журнал «Физкультура и спорт» писал о дзюдо с явным уважением, то в 1936-м его точка зрения изменилась до неузнаваемости: «Что такое дзюдо? Родина воинствующего фашизма, страна реакции, террора и интервенции — Япония имеет систему физического воспитания, предназначенную исполнять классовые заказы японских империалистов. Эта система носит название дзюдо»[97]. Всего двумя годами раньше Ощепков без опасения, хотя и придерживаясь советской стилистики, рассказывал о дзюдо и своей квалификации в нём: «Дзюдо — это система физического воспитания, сложившаяся в Японии более 50 лет тому назад, представляет собой как бы квинтэссенцию из весьма разнообразных и многочисленных систем самозащиты, каковыми были дзюу-дзюцу, тэнзинсиньорю, киторю и другие... Современную систему дзюудо я изучил в Японии в Центральном Институте Кодокан-дзюудо в Токио, который закончил в 1913 г. в звании мастера 2-й ступени, пробыв в названном институте около пяти лет... Японский империализм, стремясь к оснащению своей армии передовой техникой, придаёт огромное значение дзюудо, которая вооружает её личный состав приемами ловкости, гибкости, умения нападать и защищаться не только с оружием, но и без оружия. Для бойцов и командиров Рабоче-Крестьянской Красной Армии освоение приемов искусства дзюудо должно стать боевой задачей дня, ибо Красная Армия, защищающая границы единственного в мире государства трудящихся, не может отставать от возможных врагов своих ни в технической вооруженности, ни в физической подготовленности»[98]. Теперь — в условиях начинавшегося Большого террора — эти слова звучали обвинительным заключением их автору. В довершение всего центральные советские газеты ополчились на церковь, напрямую связывая ее воспитанников с иностранными разведками, в том числе японскими"[99].
