– Я… я не… – Нужных слов так и не нашлось.
– Пораскинь мозгами, – мягко предложила она.
Я не хотел об этом думать. Хотел просто обнять ее и сказать, что она мне очень нравится, а на все остальное мне плевать.
Пригнувшись, она вышла из палатки, я не стал ее удерживать. Так и сидел на земле, пытаясь переварить этот разговор.
Я знал, что Рен убила столько людей, что мне было даже страшно подсчитывать. Некоторых она убила на моих глазах, чтобы спасти меня, и я не винил ее за это. Это была самооборона. Она не хотела никого убивать.
Как и я. Однако убил. И если судить ее за то, что она была вынуждена сделать, то не начать ли с себя?
«Мир не черно-белый, Каллум». Ее вчерашние слова вдруг стали понятнее мне. Я никогда не видел столько полутонов, сколько видела Рен, но, возможно, смог бы понять, почему она ставила себя на одну доску с Михеем. Почему не видела разницы между его убийствами и своими.
А может, ее и не было, этой разницы. Может, все мы были одинаковыми – Михей, Рен и я. Все мы убивали. Держу пари, что люди, взгляни они на нас троих, не нашли бы особых различий.
Невесело вздохнув, я вышел из палатки. Меня потряхивало. Я постарался не думать о том, какими глазами люди смотрят на рибутов, так как иногда все еще чувствовал себя человеком. Но одна мысль все же не давала мне покоя. Может, Рен права и они действительно не хотят нашей помощи.
Глава 12
Рен
Не вовремя я сунулась к Каллуму со своими вопросами. Да и вообще надо забыть о них раз и навсегда, думала я уже после, когда сидела в палатке одна, слушая звяканье мисок, возвещавшее о начале обеда.
Хотя рано или поздно мы все равно пришли бы к тому же. Как я могла ему нравиться, если все, что я сделала, приводило его в ужас. Пусть лучше задумается об этом сейчас.
Вот только до чего он может додуматься? Вот что страшно.
Со стороны костра донесся смех, и я неохотно отвела полог палатки. Мне не хотелось ни с кем общаться, но я пропустила завтрак, и голод настойчиво давал о себе знать.
Невдалеке от стола с едой я увидела две отчаянно жестикулировавшие фигуры.
– То, что я не считаю родного отца плохим человеком, еще не значит… – заорала Адди, но Кайл перебил ее:
– Твои человеколюбивые разглагольствования добром не кончатся – мигом скрутят!
– Что значит «скрутят», черт побери? – досадливо отозвалась она. – Вы все тут…
– Сбавь обороты! – Я схватила ее за руку, пока она не сказала лишнего, что могли донести Михею. Мне тоже был непонятен смысл этого «скрутят», но я догадывалась, что ничего хорошего это не предвещало. Рибуты с тревогой смотрели на нас, и я вспомнила испуганный взгляд девушки, когда я взбунтовалась против Михея. Он явно практиковал какие-то суровые наказания.
– Приструни своего рибута, – бросил мне Кайл. Его широкая грудь так и ходила ходуном.
Мало мне было переживаний из-за Каллума, так еще и это.
– Извини, я не знала, что имею право приструнить Адди, – вспылила я.
Та фыркнула и поспешно прикрыла рот, когда Кайл яростно уставился на меня. Вокруг все притихли, и он, помедлив еще секунду, зашагал прочь.
– Это было бесподобно, – сказала Адди.
– С тобой одни хлопоты.
Она рассмеялась, последовав за мной к обеденному столу.
– С чего вдруг?
– По-моему, тебе надо лучше скрывать свое человеколюбие. Не говоря уже о том, что Джулс следит за тобой с тех пор, как ты взбрыкнула из-за противозачаточного чипа.
– А что мне делать, если эта курица спятила?
Я раздраженно глянула на нее, и Адди вздохнула:
– Ладно, извини. Я буду сдерживаться. – Она ухмыльнулась, глядя, как я накладываю себе мяса. – Смотри, как ловко ты меня приструнила.
Будь у меня не так тяжело на душе, я бы точно рассмеялась.
Адди обеспокоенно всмотрелась в мое лицо:
– Все нормально?
– Вполне.
Я понурила голову и направилась к свободному пятачку. Адди села рядом, и несколько расположившихся справа рибутов посмотрели на нас. Там были Айзек и новенькая. Ее темные волосы были стянуты сзади, а вид был такой, будто она не спала двое суток. Перехватив мой взгляд, она чуть улыбнулась и кивнула. Я занялась едой, не зная, как это понять.
– Можно спросить, как ты относишься к помощи людям? – шепнула Адди.
– Скорее, отрицательно, – глухо ответила я. – Но я за то, чтобы предупредить Тони и Десмонда. Вечером Каллум попробует это сделать.
– Круто. Я так и думала, что он сможет. – Она взглянула на меня. – Но ты ведь не сердишься? Мой папа рискнул жизнью, чтобы отправить нас в резервацию. И вот выясняется, что ею правит псих, который хочет, чтобы мы всех перебили и нарожали кучу детей. Это просто паскудство.
– Тебя, похоже, всерьез задела эта тема с детьми?
– Да просто снос крыши. Я вообще отказалась от секса, потому что боюсь, что они прокрались ночью и вынули чип без моего ведома.
Губы Адди тронула улыбка, и я рассмеялась:
– Это уже чересчур.
– Они совершенно рехнулись, с них станется. Ты проверяла свой? Михей не доставал тебя, чтобы вынула?
– Нет, – мотнула я головой. – Да мне и незачем.
– Это почему же?
– Я никогда…
Ее брови взметнулись.
– Никогда? Даже с Каллумом?
– Нет.
Я тронула рубашку в том месте, где она скрывала шрамы. С того дня, как мы прибыли в резервацию, я не раз подумывала о сексе с Каллумом. Вспоминала его слова о том, что обязательно должна снять майку, когда это произойдет, и что в этом нет ничего ужасного. В конце концов, это всего лишь рубцы.
К горлу внезапно подкатил комок, когда до меня дошло, что теперь, скорее всего, об этом можно вообще забыть.
– Почему? – спросила Адди.
– Ты же знаешь, что я… со странностями.
Она рассмеялась с такой готовностью, что мне стало еще тоскливее.
– Это точно! – Потом сразу посерьезнела. – А с Каллумом у тебя все в порядке?
– Все путем, – ответила я, впиваясь зубами в мясо и отводя от нее взгляд.
– Он от тебя без ума, – заметила она мягко, словно мои заверения ее ничуть не убедили. – Я иногда замечаю, как на него глазеют другие девчонки, а ему хоть бы что. Кроме тебя, никого не видит.
Я сморгнула подступавшие слезы и неловко закашлялась.
– Извини, – сказала Адди, сочувственно посмотрев на меня. – Это не мое дело.
