Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
– Ох!
– Поди вон.
Оставшиеся в горнице проводили снявшего пробу стольника растерянными взглядами, затем перевели свои взоры обратно на куриный суп. Плечи придворных как-то сами по себе заныли, предчувствуя скорое свидание с дыбой, ноги щипнул жар углей, на которых будут калить для них пыточное железо, а шеи на удивление явственно ощутили смертный холодок деревянной плахи. В отличие от Авдотьи, ничего, кроме тревоги, не почувствовавшей, а потому сразу вставшей между наследником и поставцом и чуть раскинувшей руки – так, словно это могло уберечь ее мальчика от любой отравы.
– Пустое.
Мягкое прикосновение-поглаживание – и опять посветлевшие глаза как-то разом ее успокоили, забрав и растворив всю тревогу и волнение. Царевич же спокойно сел, взглядом придавив дернувшихся было к злополучной тарелке придворных, взял в руки тоненький ломоть пшеничного хлеба и зачерпнул первую ложку. Вторую. Третью… Никогда еще так внимательно стольник и кравчий не следили за чьим-то утренником. И никогда еще его окончание не доставляло им столько радости и спокойствия!
– Вежество еще никого не убило. В отличие от шуток. Ступайте!
Разумеется, история на этом не закончилась и имела свое законное продолжение. Поэтому пять часов спустя в своих покоях Великий государь, царь и Великий князь Иван Васильевич всея Руси в присутствии старших сыновей (Федора и Евдокию, по их малолетству, за воскресный стол не посадили), самым натуральнейшим образом плакал. От смеха. Ну… может, и не плакал, слушая коротенький доклад своего постельничего Вешнякова о том, как один провинившийся стольник враскорячку бежал по переходам, источая зловоние и пугая всех встречных своим багровым лицом и вытаращенными глазами. Но пару-тройку слезинок ему утереть все же пришлось.
– Ох Митька, ох и проказник! А ну поведай-ка отцу как на духу: твоих рук дело?!
– Моих, батюшка.
– Как же ты так устроил, чтобы Жихарев скорбеть животом стал?
Судя по тому, как оживилось лицо начальника дворцовой стражи, этот момент был интересен и ему.
– Седмицы с две назад аптекарь Аренд показывал, как он готовит разные снадобья и микстуры. Так я, батюшка, взял себе для памяти по щепотке каждого – сонного, успокаивающего, слабительного…
– Аха-ха-хо-хо!!!
Постельничий Вешняков гоготать себе не позволил, но короткой улыбки его густая борода все же не скрыла. А царевич Иван недоуменно заморгал голубыми (в отца!) глазками, не решаясь спросить, чему это все вокруг него веселятся.
– Ему подлил, а сам, значит!.. Изрядно, весьма изрядно!
Иоанн Васильевич резко посерьезнел:
– Умница ты у меня. Но больше так не озоруй, хорошо?
– Да, батюшка.
– Кушай, сыно. И ты, Ванятка, тоже.
Мальчики послушно заработали небольшими резными ложечками, ощущая на себе ласковый и одновременно печальный отцовский взгляд. Правда, больше всего царь глядел на своего старшенького, отгоняя от себя разные невеселые мысли. Не раз и не два доносили правителю, что наследник не по годам разумен да серьезен, про высокомерие его к сверстникам да сродственникам (Захарьины на то особо жаловались), про необычайные, чуть ли невозможные для отрока его лет успехи в науках разных. Шептали ему о странностях старшего из царевичей, а между собой больше всего обсуждали, что, дескать, дюже он властен для своих-то нежных лет… А он смотрел на него, до ужаса напоминающего ликом своим покойную лебедушку-Настеньку, и вспоминал себя. Когда отравили мать его, государыню Елену Глинскую, ему ведь тоже было всего восемь лет, а братцу Юрию и того меньше. Во время своего сиротства ему с братом пришлось испытать на себе и пренебрежение бояр-«опекунов», и обидные унижения, страх за жизнь и голод с холодом, – а его Митеньке довелось еще до своего восьмилетия побывать на смертном одре и только чудом Божиим выздороветь. Вот и получается, что и у отца, и у сына детство кончилось одинаково быстро…
– Батюшка?..
Очнувшись от тяжких дум-воспоминаний, обильно перевитых застарелыми обидами да болью и злобой, государь с удивлением ощутил прохладные руки на своих висках и то, как разом полегчало и в голове, и на душе.
– От непоседа! Доели уже?
– Да, батюшка. Позволь просьбишку малую?
– Ну-ка, ну-ка?
– Хочу видеться и играть с младшими, не спрашивая ничьего дозволения!
– Так кто же тебе запрещает? Играй.
– Боярыня Воротынская не дает. Говорит, что нечего мне делать на женской половине терема без твоего дозволу.
И Федю с Дуней мне не выводят. Только на воскресных заутренях их и вижу!
Царь недовольно шевельнул бровью (действительно непорядок!) и глянул на постельничего. Тот в ответ лишь молча поклонился – мол, устрою все в лучшем виде.
– Еще что?
– Позволь, батюшка, самому брать книги в твоей либерее.
– Хм? А что, печатник[60]Висковатов плохо выбирает? Впрочем, будь по-твоему – мне уже все уши прожужжали, как ты читать любишь.
Под выразительным взглядом старшего брата средний разом подскочил, готовый вот прямо сейчас бежать и веселиться. Царственный отец поцеловал в макушку одного, не забыв слегка насмешливо подергать за длинные черные пряди, потом оттер у второго со щеки след гречневой каши, в эту же щечку и поцеловав. Взъерошил обоим волосы, легонько перекрестил и отвернулся, отпуская. Отроки почтительно поклонились, быстро покинули родительские покои, еще быстрее миновали стражу у дверей приемной комнаты и…
– Давай наперегонки, кто первый до крыльца? Ми-ить?
– А давай!..
Разумеется, Дмитрий проиграл, «споткнувшись» всего лишь в двух шагах от финиша, и, пока довольный победитель радостно прыгал, он принял от поджидающей его Авдотьи две странных палки. Или мухобойки? Несколько изогнутых под паром прутьев лозняка образовывали округлую «ладошку», на манер сита расчерченную крупноячеистой сеткой из бараньих жил, а прутья затем еще и сужались в длинную рукоятку, намертво стянутую-обмотанную мягким замшевым ремешком.
– Иди сюда. Смотри: вот это отбивала.
Руки Ивана крепко вцепились в протянутую ему рукоять, и он тут же примерился, как будет рубить воображаемых врагов этим странным мечом.
Шить-шить!
– Да нет, не так – не ребром, а пластью. А вот это мячик.
На ладони старшего брата образовался пучок белоснежных перьев, чьи связанные меж собой стержни вдобавок скрывал небольшой кожаный мешочек.
– Это забава настоящих воинов! Представь, что вместо мячика в тебя летит стрела. А ты ее вот так – раз! И отбил обратно ворогу. А он в тебя… Лови! Раз – и опять стрелу метнул. Ну, до десяти попаданий?
– Ух!!!
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
