— Обязанности? Функции? Полномочия? Зарплата? — стараясь твердо смотреть ему в глаза, все так же скрипуче перечислила Панкратова.
— Хорошо, — вроде бы хваля, кивнул Валерий Захарович и тут же вкрадчиво спросил: — На память надеетесь? Или не знаете, что деловое общение без блокнота и ручки невозможно?
«Ах ты, зануда!» — подумала Панкратова, стараясь сохранить лицо неподвижным и не отвести взгляд от веселых золотистых глаз. Молча показала, подняв над столом, маленький блокнот и крошечную ручку. Она заранее достала их из своих объемистых карманов. Был у нее там и микрокалькулятор, и много еще чего. Кузнецова здорово веселилась, помогая ей комплектовать «малый секретарский набор».
Воротников откинул голову, выставил не очень-то тщательно выбритый кадык и громко, заливисто расхохотался. Несколько волосков на сильном жилистом горле были единственным изъяном в его внешности. Даже прогрессирующая лысина и редкие волосы его не портили. Подумав об этом, Панкратова успокоилась и постаралась не поддаться хлынувшей от Валерия Захаровича волне дружелюбного веселья. Ей удалось сохранить на лице безразличие.
— Отлично! Умница! — Он упер руки в стол и подался всем телом к Тамаре Владиславовне. — Уверен, что мы сработаемся. Обязанность у вас будет одна: делать за меня то, что я сам делать не могу, не умею или не хочу. Или не успеваю. Функции? Их будет так много, что все сейчас и не перечислю. Главные: порядок в делах и бумагах, контроль за исполнением поручений. Но не просто чтобы делалось вовремя. «Абы как» меня не устраивает. Придется вам самой проверять и суть, и форму. Справитесь?
— Что молчите? Я спрашиваю: справитесь? — опять готовый вспылить, повторил Воротников.
— Еще не знаю, — ответила она глухо.
Он с удивленной иронией всмотрелся в блики на тонированных стеклах, загораживавших ее глаза.
— Почему? Вам не понравились мои манеры? Извините. Тут до вас меня несколько подзавели. Обычно я гораздо вежливее!
— Желание «постараться» не возникает на голом месте. А я пока не знаю, что меня ждет, — монотонно, демонстративно игнорируя его эмоциональность, ответила она. — Какие у меня будут условия для работы? Сколько ее окажется? И, наконец, как она будет оплачиваться?
— О-о, резонно. Это по существу, — закивал Воротников. — Об условиях…
Тут зазвонил телефон. Валерий Захарович помедлил, потом протянул руку к трубке и кивнул именно Тамаре:
— Извините. Слушаю, Воротников. A-а, привет-привет!
Едва возле губ Валерия Захаровича оказался микрофон телефона, его голос разительно изменился. Он стал ниже и солиднее. Сварливых и визгливых ноток как не бывало. Речь потекла с уверенной, даже вальяжной медлительностью. Глаза наполнились бесконечным терпением. Перемена случилась настолько резко и неожиданно, что Тамара опешила. Значит, ко всему прочему, ее предполагаемый работодатель еще и лицемер. Умелый причем. Вон как душевно и спокойно вещает в трубку. Будь на другом конце провода женщина, сразу же бы растаяла.
Нет, у нее совсем не лежала душа работать с таким.
Вернее, она себе это пыталась внушить.
Потому что уже поняла: Воротников из опасно притягательных для нее мужчин. Он способен заставить ее крутиться вокруг себя. Как спутник вокруг более массивной планеты. Она чуяла трудности и сложности, которыми чревато для нее общение с ним. Но деньги, выданные политологами, и заначка на черный день, оставшаяся от страховки, таяли. А когда ничего лучшего на горизонте не виднеется, надо брать то, что предлагает судьба.
— Нет, не верю я в эти ГКО, — терпеливо объяснял в трубку Воротников. — Посадят с ними в лужу. Правительство дотянет до последнего, соберет пенку, потом уронит рубль и сделает из краткосрочных обязательств долгосрочные. А потом назначат нового премьера. Нет, Игорь Владимирович, я не говорю, что не выплатят. Почему же нет? Выплатят. Только когда и сколько — вопрос! Сейчас банки и страховые компании уже по уши в ГКО. Масса иностранцев завязана. А что будет, когда люди за деньгами пойдут?.. Думаю, месяцев четыре-пять еще есть. У доллара? Сейчас скажу…
Валерий Захарович начал, чертыхаясь, рыться в бумагах на своем столе. Закрыв рукой микрофон трубки, он бросил Тамаре Владиславовне:
— Ничего не могу быстро найти! Вам, кстати, нужно будет здесь разобраться. Чтобы все лежало по порядку и на виду.
Панкратова заметила, как Ирина Павловна слушает шефа. Та ловила его голос, как блаженную музыку — замерев. Ее глаза завороженно мерцали. Теперь уже не бюст, а это мерцание привлекало в ней внимание. Особая красота женщины, впавшей в транс от голоса любимого мужчины. Похоже, матримониальные планы Колосковой основывались не только на расчете. И это открытие отчего-то стало неприятным для Панкратовой. Сама себе она эту антипатию объяснила тем, что просто расчетливая стерва куда безопаснее, чем влюбленная расчетливая стерва.
— Ага, вот. Игорь Владимирович? Слушай: по фьючерсным котировкам доллар на середину октября будущего года якобы будет в районе шесть пятьдесят-шесть семьдесят… Да, мнение экспертов. Так вот, помяни мое слово: он будет стоить минимум за четырнадцать рублей. Минимум! Нет, не «четырнадцать», а «ЗА четырнадцать». Да, держу деньги и за границей. В Австрии. Лишь бы клиенту было хорошо. Погоди, я понял, чего ты хочешь. Давай не будем горячку пороть. Подумай еще пару дней, а тогда решим. Нет, сегодня не знаю, как неделя сложится. Слушай, у меня тут люди… Ага, пока. Будь здоров!
Повесив трубку, Воротников секунд десять молча смотрел в окно, на распахнутые к нему «книжки» зданий на той стороне Нового Арбата. Потом повернулся к Панкратовой и с усмешкой похлопал сильной безволосой кистью по бумагам:
— Вот такие у нас клиенты: хлебом не корми, дай попереживать и посуетиться на пустом месте. Но, с другой стороны, если б они были так умны, как мы, то на кой бы тогда им потребовалась наша помощь? Ладно, в это вы вникнете. Итак, о чем мы говорили?
— Об условиях и оплате моей работы, — машинально заглянув в блокнот, напомнила Тамара Владиславовна.
— Давайте обсудим… Ирочка, ты все поняла? Тогда иди, оформляй.
Ирина Павловна пружинисто поднялась. Наклонилась к столу начальника так, точно собиралась вырезом блузки, как ковшом, зачерпнуть его бумаги. И спросила со значением:
— А сегодня вечером? Мы идем?
— Конечно. — Воротников удивленно распахнул глаза, оказавшиеся не такими уж и маленькими.
— Я тогда машину возьму? Съезжу, чтобы переодеться.
— Да, разумеется.
Кадровичка искоса глянула на Тамару, и та поняла, что вопросы предназначались для нее. Знай, мол, что шеф уже прихвачен, и не смей раскатывать губу. Панкратова молча уставилась в блокнот. Разбирайтесь-де со своими романами сами. Она в эти игры не играет.
— Но ты вот что, Ира! — со вновь появившимися визгливыми нотками окликнул шеф Колоскову, которая уже докачала бедрами почти до самой двери. — Вечер вечером, но ты давай не расслабляйся. У тебя там работы навалом!
