– Женевьева? – Бог мой, Женевьева… – Нам нужно подумать, – сказала Энди, снова повернувшись к дочери. Она опустилась на матрас на колени, притянула голову Грейс к себе и прошептала: – Прежде всего необходимо выяснить, слушает ли он нас и можем ли мы спокойно разговаривать. Мы будем продолжать говорить, но я хочу, чтобы ты забралась мне на плечи, а я попытаюсь встать. Ты должна осмотреть потолок, есть ли там микрофон. Вряд ли он будет особенно хитрым – скорее всего, обычный микрофон от магнитофона, который просунут в вентиляционное отверстие.
Грейс кивнула.
– Не думаю, что я сильно пострадала, – сказала Энди вслух, – но мне нужно поспать.
– Тогда полежи немного, – ответила ей Грейс.
Энди присела на корточки, и девочка забралась к ней на плечи.
«Наверное, она весит восемьдесят фунтов[37]», – подумала Энди.
Ей удалось встать, опираясь о стену, потом она выпрямилась и прошла по комнате. Голова Грейс почти доставала до потолка, ее пальцы ощупывали отверстия на деревянных балках и в бетонных стенах.
– Всё в порядке, – наконец прошептала Грейс, и Энди снова опустилась на корточки.
Девочка соскочила на пол и покачала головой. Она ничего не нашла.
Энди снова наклонилась к дочери.
– Сейчас я кое-что расскажу тебе про Джона Мэйла. Мы должны проверить, упомянет ли он о том, что будет произнесено вслух, когда придет в следующий раз. Задай мне вопрос про него. Спроси, почему он это делает.
Грейс кивнула.
– Мама, почему мистер Мэйл это делает? Почему он тебя обижает?
Вопрос прозвучал фальшиво, но кто знает, быть может, на плохой пленке все будет нормально?
Энди сделала долгую паузу, словно задумалась.
– Я считаю, что он компенсирует сексуальные проблемы, которые у него возникли в детстве. Его родители их усугубили – у него был приемный отец, который бил его палкой.
– Значит, он сексуальный извращенец?
Энди предупреждающе покачала головой: не нужно заходить так далеко.
– Всегда существует возможность, что причина в медицинской проблеме – недостатке гормонов, например, – а он просто не в силах это понять. Мы сделали тесты, и он казался вполне нормальным, но тогда мы не располагали теми инструментами, которые появились сейчас.
Грейс кивнула.
– Надеюсь, он больше не станет нас обижать, – сказала она.
– Я тоже. А теперь постарайся поспать.
Они почувствовали, что он приближается, – где-то наверху перемещалось тяжелое тело. Потом раздались шаги по ступенькам, ведущим в подвал, но откуда-то издалека. Грейс прижалась к матери, и Энди почувствовала, что ее сознание начинает ускользать. Нет. Она должна держаться.
Наконец дверь приоткрылась, но сначала заскрипели отодвигающийся засов и петли.
– Не дай ему увести меня одну, как Женевьеву.
В щели появился глаз Мэйла; похититель посмотрел на них, потом снова закрыл дверь, и они услышали, как что-то загремело. Цепь. Раньше Энди не обратила на это внимания и не видела цепи, когда он выводил ее наружу. На двери было два замка, чтобы они не могли выбраться.
– Не шевелитесь, – сказал он.
Мэйл был в джинсах и рубашке оливкового цвета, а в первый раз на нем была футболка. На пластиковых тарелках он принес им еду, приготовленную в микроволновой печи. На тарелках лежали пластиковые ложки. Он оставил все у двери и отошел.
– Где Женевьева? – спросила Энди, заставив себя встать.
Левой рукой она придержала линию пуговиц на блузке, совершенно бессознательно, она обратила на это внимание только после того, как перехватила взгляд Мэйла.
– Я оставил ее в торговом центре «Хадсон», – ответил он. – И сказал, чтобы она нашла полицейского.
– Я тебе не верю.
– Но я именно так и сделал, – заверил ее Мэйл, но отвел глаза, и сердце Энди начал заполнять мрак. – Нас ищет Дэвенпорт.
– Дэвенпорт?
– Один из самых известных полицейских Миннеаполиса, – сказал Джон. Однако он не выглядел озабоченным. – И еще он пишет игры.
– Игры? – недоуменно спросила Энди.
– Да, ты должна знать. Военные и ролевые игры, и даже компьютерные. Он очень богат. И он полицейский.
– Ах, да. – Манетт приложила кончики пальцев к губам. – Я про него слышала… А ты с ним знаком?
– Я ему звонил, – сказал Мэйл. – Мы поболтали.
– Звонил… сегодня?
– Примерно два часа назад. – Джон явно гордился собой.
– Ты рассказал ему про Женевьеву?
Он вновь отвернулся.
– Нет. Я звонил ему из «Уол-Марта» сразу после того, как высадил девчонку. Наверное, он пока про нее не знает.
Энди еще не отошла от нападения и соображала совсем не так хорошо, как ей бы хотелось, и пыталась понять, что говорит этот человек. Ей показалось, что она видит страх и неуверенность.
– Дэвенпорт… ты его боишься?
– Дерьмо… да нет, конечно. Я надеру ему задницу, – заявил Мэйл. – Он нас не найдет.
– Кажется, он крутой полицейский… Если не ошибаюсь, его уволили за жестокое обращение с подозреваемым? Он его избил?
– Сутенера, – уточнил Мэйл. – Он избил сутенера за то, что парень порезал одну из его осведомительниц.
– По-моему, с ним не стоит связываться, – заметила Энди. – Зачем тебе с ним играть – ведь ты именно это задумал?
– Вроде того, – сказал Джон и рассмеялся. Казалось, ее предположение подняло ему настроение. – Увидимся позже. Поешьте, я принес вкусную еду.
И он ушел.
После небольшой паузы Грейс подошла к тарелкам и попробовала.
– Она уже не горячая.
– Нам нужно поесть. Мы съедим все.
– А если он ее отравил?
– Ему нет никакого смысла нас травить, – спокойно ответила Энди.
Грейс посмотрела на нее и кивнула. Они отнесли тарелки к матрасу и принялись быстро есть. Грейс прервалась, чтобы принести две банки с клубничным лимонадом, передала одну из них матери, потом посмотрела на туалет.
– Господи, мне так не хочется…
Энди перестала есть и перевела взгляд с туалета на дочь. Грейс выросла в богатом доме, и с того момента, как у нее появилась своя комната, имела и собственную ванную комнату.
– Грейс, – сказала Манетт, – мы попали в отчаянное положение. Мы пытаемся дожить до того момента, как полиция нас найдет. Мы будем есть все, что он нам принесет, и не станем стесняться друг друга. Нам нужно держаться изо всех сил.
