Книга Операция "Переброс" - Павел Иевлев

– Ого, как я погляжу, батюшка наш оклемавшись! – засмеялся Борух.

– Чёрт лы…

– Да, да, понял, – перебил его прапорщик без малейшего смущения, – чёрт лысый мне, батюшка, иудейскому нехристю. А вы, поди, ангела пресветлого на выручку ждали?

Священник насупился и молча ткнул в сторону Артёма пустым стаканом. Тот так же молча наплескал половину, однако священник лишь дёрнул требовательно рукой. Артём, вздохнув, долил доверху. Олег мрачно заглянул в ёмкость, зачем-то понюхал и лихо опрокинул содержимое.

Помолчали.

– И всё ж таки, ба… ну ладно, как вас называть-то?

– Олегом крещён, – мрачно пробасил священник.

– Отец Олег, значит…

– Кому отец, а кому и капец!

– Видал, Артём, какой нам суровый батюшка попался! Вы, отче, часом, не антисемит?

– Такого греха не имею, – солидно ответствовал пришедший в себя Олег. Принятые на голодный желудок двести граммов алкоголя вернули ему боевой настрой.

– Тогда давайте не будем ругаться, – примирительно сказал Борух, – чего это вы раззвонились-то на ночь глядя?

– Так свету, вестимо, конец пришёл. Демоны вокруг, псы адские…

– Так вы, выходит, бесов гоняли?

Олег вздохнул и выразительно покрутил пустым стаканом. Артём вылил туда остатки виски – набралось чуть больше половины. Священник степенно отхлебнул, поставил стакан на столик и покрутил головой в поисках закуски.

– Закусь только скоромная, батюшка, – почтительно предупредил Артём. – Сосиски. – Не будучи религиозным, он, однако, попов слегка робел.

– Не человек для поста, но пост для человека! – назидательно сказал Олег. – Тащи сосиски.

Некоторое время все собравшиеся, разорив коллекцию декоративного холодного оружия, жарили в камине сосиски на шпагах и молчали, собираясь с мыслями. Первым нарушил тишину неугомонный Борух:

– Так, значит, ваша версия, Олег, – Армагеддон? Всеобщий конец света?

Священник тяжело вздохнул, отложил недоеденную сосиску и отхлебнул из стакана.

– Не будьте вы так подвержены стереотипам, уважаемый Борух! Не всякий священник – твердолобый ортодокс, не читавший ничего, кроме Библии. Я прекрасно понимаю, что картине данного конкретного апокалипсиса не хватает… ну масштаба, что ли. Ни тебе ангелов с трубой, ни всадника бледного на коне окаянном, да и произошло всё как-то моментально и не поучительно. Какой смысл в таком апокалипсисе, ежели нет ни примера, ни воздаяния?

– Пафосу мало? – подмигнул Борух.

– Да, если хотите, и пафоса тоже. Ежели мы предполагаем здесь свершившийся по предсказанному апокалипсис, то сие есть действие целенаправленное сил надмирных, а потому и знамения должны быть соответствующие.

– И что же вы предполагаете причиною сему действу? – невольно скопировал тон Борух.

– Предполагаю действо это имеющим природу инфернальную, но не глобальную.

Артём и Борух некоторое время молча переваривали сказанное.

– Значит, по-русски говоря, это демоны всех пожрали? Но не везде, а только тут? – спросил Артём.

Отец Олег солидно кивнул и отправил в рот последнюю сосиску.

– Мыслится мне, – сказал он не совсем внятно, – что в иных местах жизнь своим чередом идет. Пробовал ли кто покинуть град сей?

– Я пробовал, – мрачно ответил Артём. – Раз этак тридцать попробовал и утомился. Солярки только три бака впустую сжёг.

Артём пересказал, как мог, недавние события, не забыв упомянуть и свои версии происходящего. Все задумались.

– Нет, Артём, – сказал наконец Борух, – это в тебе писательское сыграло. Инопланетяне или американцы – слишком шаблонно. Для книжки годится, для жизни – нет.

– Да я сам вижу, что концы не сходятся, – вздохнул Артём, – однако ж для естественного катаклизма всё как-то слишком замысловато.

– Да, я бы тоже не стал силы природы привлекать, – согласился Борух, – тут, я думаю, всё-таки некая разумная воля присутствует. Давайте прикинем, что мы имеем: некий немалый кусок пространства оказывается закрыт, покинуть его, если верить Артёмовым экспериментам, невозможно, люди исчезают – буквально на глазах…

– На глазах? – заинтересовался Артём.

– Ну не то чтобы… Но отвернулся, раз – и уже нету…

– Стоп, то есть это прям при тебе происходило, в реальном времени? А когда?

– Да вот, собственно, сегодня – то есть уже вчера, время-то за полночь. С утра у нас в гарнизоне эта чертовщина попёрла.

– Ничего не понимаю… У меня уже в четверг было пусто, как на кладбище, и собачьи бега с препятствиями. А у вас, батюшка, когда началось?

Священник задумчиво почесал бороду:

– А вот и не знаю, признаться. Впал в грех уныния и спасался молитвою, со вчера пребывая в келье своей. И лишь птицы диавольские изгнали меня оттуда сего дня вечером. Но припоминаю, что призыва ко вседневной вечерней я вчера не слыхал, а к ночи и вовсе затихло всё. Но к утрене в четверг звонили. У нас устав для семинаристов полумонастырский, две службы в будний день.

– Интере-е-есно… Птиц я тоже видел, но ещё позавчера утром. И по всему выходит, что в городе люди пропали в ночь со среды на четверг, у вас, батюшка, в четверг днем, а у вас в гарнизоне – в пятницу утром… А как далеко от города ваш храм?

– Это не храм, это семинарский летний центр. Общежитие, архиерейская школа… Бывший Воскресенский монастырь. Реставрируем в послушании, там и проживаем.

– Знаю, где это, километров сто к югу. Наш гарнизон подальше, на границе области, – откликнулся Борух, – почти двести. У нас в четверг утром большая группа офицеров уехала в город в штаб округа – и не вернулась к вечеру, пропав со связи. Но на утренней поверке в пятницу личный состав был, а к вечеру остались только я и… Да, в общем, в конце концов один я и остался. Птиц не отмечено, собаки были. Но собаки и птицы – это ещё ладно… Однако Чёрные… – это совсем другая история, и она мне очень сильно не нравится. Напрашивается вывод, что здесь должно происходить нечто, не предполагающее наличия людей.

– Причем город, судя про всему, был эпицентром, началось с него, – кивнул Артём. – Тут люди исчезли ещё ночью. Я ехал утром, на дорогах уже было пусто. А вы, батюшка, видели кого?

Борух с Артёмом повернулись к Олегу, но священник, утомлённый тяжёлым днем и изрядной порцией виски, уже спал, неловко откинув голову на спинку кресла.

– А и верно, – сказал Борух, – засиделись мы чего-то. Денёк у всех выдался не из лучших, так что отдохнуть надо. Иди-ка ты, Артём, спать, а я подежурю. На рассвете разбужу – сменишь меня.

Артём, прихватив зачем-то автомат, побрёл искать спальню, а Борух направился к кованой винтовой лестнице, ведущей на башню. Лучшего наблюдательного поста было не найти.