И тут я встала как вкопанная. Матерь Божья! Я схватилась за голову: у меня начались глюки. Вокруг меня повсюду двигались страшные фигуры: люди с огромными деформированными ушами, полулюди-полузвери, двухголовые дети, волочащие за собой искалеченные конечности. Я умерла и попала в ад? Я лихорадочно огляделась, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Персонал отеля за стойкой ресепшн занимался обычными делами и ухом не повел при взгляде на все эти ужасы вокруг.
Так, спокойствие, только спокойствие, дыши глубоко. Все это явно плод моего воображения. Что за дряни я вчера напилась, бензина, что ли? Я бочком проковыляла через холл, опустив голову, чтобы не встретиться глазами с монстрами и не быть похищенной на их планету, где меня осеменит пришелец. Время от времени я подглядывала краешком глаза: вдруг они исчезли? Но нет, они подходили все ближе, болтали, сновали кругом и общались друг с другом, как нормальные существа. Наконец я дошла до двери, но ее загораживала огромная доска. Когда я стояла перед ней, мое сердце билось так, что под его стук можно было бы отплясывать чечетку: паника нарастала. Я протиснулась между дверью и препятствием, и мне это почти удалось: автоматические двери наконец открылись. Свобода! Я вырвалась на утреннее солнце. Слава тебе, Господи, клянусь, я больше никогда не буду пить!
Я обернулась — проверить, что уроды за мной не гонятся и не требуют моей крови, но за доской ничего не было видно. Кстати, доска. Что такое на ней написано? Я прищурилась, изо всех сил пытаясь сфокусироваться, и вдруг расхохоталась так громко, что прохожие стали переходить на другую сторону улицы, чтобы не столкнуться со мной. На доске крупными буквами было выведено: «ОТЕЛЬ „ПЕНИ". СЕГОДНЯ — НАЦИОНАЛЬНАЯ КОНВЕНЦИЯ ФАНАТОВ „СТАР ТРЕКА"[19]». Всю дорогу до кафе Пьера я улыбалась, и когда ввалилась в его дверь, он ласково произнес:
— Ma chere, выглядишь ты, как говогится, дегьмово.
Вечером я позвонила Кейт.
— Хотела спросить, не поставили ли в аэропорту вооруженную охрану, чтобы помешать мне въехать обратно в страну, — сказала я.
— Поставили, — ответила она, — но мы сформировали подпольное сопротивление и планируем проделать отвлекающий маневр, а ты пока проползешь под заграждением на животе.
Я рассмеялась:
— Ладно, перейдем к главному. Ты познакомилась с Дартом Вейдаром?
— Нет, — ответила я, — но вместо этого встретила доктора Спока и говорящих на языке клингон. Могучий Романо, видимо, перепутал персонажи.
Озадаченная тишина.
— Объясню, когда домой приеду, — пообещала я. — Можешь встретить меня в аэропорту?
Увидеть дружелюбное лицо не помешает.
Я с тяжелым сердцем зарегистрировалась у стойки «Бритиш Эйрвейз». Как приговоренный к смерти на пути к исполнению приговора, поплелась в зал отлета. Сверилась с экраном и увидела, что мой приговор отсрочен — рейс задержали на шесть часов. Ура! Я двинулась к бару. И пока ждала своей очереди, заметила зрелище необычайной красоты. На том конце барной стойки сидела живая кукла Кен (только без груди из орешков) с некоторыми чертами ковбоя Мальборо. У меня перехватило дыхание. Я оглядела его с головы до ног, пуская слюнки и одновременно сползая с табурета. Набухли ли у меня соски? Да ими можно было шины прокалывать.
Я быстро отвела глаза, вспомнив, что мое воздействие на мужчин равноценно воздействию колорадского жука на посевы. Никогда больше я не поддамся искушению… Ну ладно, так уж и быть, взгляну еще разок…
Ему было лет двадцать пять, выше шести дюймов роста, черные волосы, пронзительные зеленые глаза, ресницы, которыми можно пыль вытирать, и темный загар. Крупная фигура, руки, как лопаты, и бицепсы больше, чем мячи для регби. И вся это красота роскошно запакована в черную футболку и джинсы. Я вытаращилась с открытым ртом, как копченая пикша. Это же Дарт Вейдар!!!
Он заговорил с барменом — попросил разменять деньги на телефон, а потом* исчез в дверях.
«Нет же, нет, вернись», — молча взмолилась я. «Дарт, вернись сюда немедленно». Но он не вернулся.
«Дерьмо», — разозлилась я, решив хорошенько наподдать Могучему Романо по яйцам, когда приеду домой.
Шесть часов до вылета я провела с четырьмя ребятами из Бирмингема и какой-то старушкой, которая неустанно накачивала нас текилой из-под стола. Эта старушка была как смертельное оружие.
Я извинилась перед Богом за то, что нарушила клятву никогда больше не пить. Я же всего лишь человек!
Взобравшись на борт, я обнаружила, что у меня появилась ковбойская шляпа и возникло раздвоение в глазах. Я прищурилась и попыталась сфокусировать взгляд. Надо мне проверить зрение, точно. Сцена, открывшаяся передо мной, напоминала рекламу туров для престарелых: морщинистое нечто на каждом сиденье, и все они двоились. Я видно попала не на тот самолет. Мысль о том, чтобы провести семь часов, сравнивая клей для протезов и антиварикозные чулки, оказалась слишком невыносимой.
52С. Я с трудом идентифицировала местонахождение своего кресла. Голова вращалась, словно у робота-мутанта с отвинтившимся болтом, и тут вдруг резко остановилась. Он был здесь. Дарт Вейдар в двадцати шагах по курсу! Я приблизилась, маниакально отсчитывая ряды, пока не оказалась у пустого кресла номер 52С. Дарт повернулся, посмотрел на меня и просиял.
— Привет! — проговорил он, растягивая гласные, и протянул руку. — Меня зовут Том.
Так вот почему моя прабабушка вмешалась — у него чудесный ирландский акцент! Я подумала, не взять ли его ладонь и не сунуть его пальцы в рот, обсасывая их, как мороженое-рожок, пока он не закричит в экстазе. Или это слишком?
— Карли Купер, — улыбнулась я, надеясь, что между зубов у меня не застряли остатки пищи. — Очень приятно.
Не понимаю, как это случилось. Виноваты судьба, провидение, рок, текила. Первые четыре часа мы разговаривали, смеялись и рассказывали друг другу истории о жизни и этой поездке. Он только что провел месяц в Канаде, а в Нью-Йорк приехал на несколько дней. По мистическому совпадению он летел через Шотландию, потому что опоздал на дублинский утренний рейс: на мосту Веррацано образовалась пробка, так как какая-то ненормальная грозилась утопиться. Спасибо ей за то, что истерика у нее разыгралась именно в то утро. Да, такая уж я, опять проявила моральные качества водоросли.
Мой мозг работал в режиме перегрузки. Мы сидели так близко, что я слышала биение его сердца. Или это мое? Наши плечи соприкасались, ноги соприкасались, его рука иногда дотрагивалась до моей, но этого было мало. Мне хотелось полноценной телесной схватки. Да, я понимала, что, строго говоря, не заслуживаю того, чтобы вообще когда-либо поцеловаться с мужчиной до самой могилы, но с тех пор, как мы с Дагом расстались, прошел год. Может, уже настал срок условного освобождения?
И я придумала уловку.
