Кэйдж заметил, что дед неодобрительно насупился, но решил высказаться до конца.
— Конечно, Дженна не индианка. Но ведь был период в нашей жизни, когда цвет кожи ничего не значил. Люди всех рас и религий могли быть приняты к нам. Французские трапперы брали жен-индианок. Вдовы английских поселенцев выходили замуж за ленапе. Усыновлялись сироты. Значение имело лишь правильное воспитание души. Женщина, имеющая материнские чувства к осиротевшему ребенку, не должна удерживаться вдали от него ни по каким соображениям, и менее всего из-за расовой принадлежности. — Кэйдж взглянул на старейшин и понял — они признают, что он прав.
— Да, — кивнул Ши-паи. — Ты говоришь правду. Но сейчас другие времена. Ты должен согласиться с этим.
Подойдя к столу, Кэйдж стукнул по нему кулаком.
— Я знаю — сегрегация пришла извне, никак не от ленапе. Эта женщина любит ребенка. Встает ночью. Занимается с ним часами. Ставит племянницу на первое место, отодвинув работу на ночь. Она не могла бы любить Лили больше, будь ей родной матерью. Дженна с корнями вырвала себя из привычной среды по вашему требованию. Нашла здесь друзей. Проявляет искренний интерес к изучению культуры индейцев. Она заслуживает права растить этого ребенка. Я взываю ко всем вам… — Он запнулся, горло перехватило. Что с ним такое? — Пожалуйста, позвольте Дженне уехать из Сломанного Лука вместе с Лили. — Сердце его упало. — Если это то, чего она хочет.
* * *
Выступление Кэйджа потрясло Дженну. Она совсем не ожидала его появления после злых слов, которыми они обменялись пару дней назад. А аргументы, выдвинутые им в ее защиту! Ведь он с самого начала говорил — если раскроется, что он пытался обмануть Совет старейшин, его могут изгнать из рода.
Вместе с тем ее сердце было разбито. Даже если он не слышал ее признаний, то вполне мог прояснить их для себя из последующего разговора. И все равно попросил Совет позволить ей уехать. Понятно, как сильно он желает ее отъезда!
Она шагнула вперед.
— Если бы я не встретила Кэйджа в день той бури, у меня не появилось бы возможности получить опеку над Лили. Если б он не открыл мне двери своего дома здесь, в Сломанном Луке, я никогда не осознала бы значимость наследия, доставшегося Лили. — Она перенесла внимание целиком на шамана. — Ши-паи, я понимаю ваше желание сберечь традиции ленапе. И хочу, чтобы вы знали — как ни повернется жизнь, я постараюсь, чтобы Лили осталась частью вашей любящей семьи. Месяц назад я бы не могла такого сказать. — Потом повернулась к Кэйджу. — Я ни о чем не жалею.
И если голос ее не открыл старейшинам тайную подоплеку сказанного, то уж румянец, вспыхнувший на щеках, наверняка открыл.
С бьющимся сердцем она снова обратилась к Совету:
— Я надеюсь, что вы позволите мне взять Лили с собой. Я люблю свою племянницу, как сказал Кэйдж, так же сильно, как могла бы любить родная мать.
В Совете повисла задумчивая тишина. Наконец заговорила Ху-ма:
— Думаю, можно приступать к голосованию, но, поскольку решается важный вопрос — будущее ребенка, я должна спросить, не желает ли кто-нибудь еще что-то спросить.
Дженне показалось: молчание длится целую вечность. Никто не воспользовался предоставленным правом заговорить. Ху-ма продолжила:
— Никто не может предсказать будущее. Никто не может сказать, как повернется дальше жизнь Кэйджа, Дженны и Лили. Но что бы ни случилось, я надеюсь, что Лили останется с Дженной. Останется ли Дженна в резервации или нет, мать и ребенок должны быть вместе. Всех, кто согласен, прошу высказываться.
Один за другим старейшины демонстрировали свое решение кивком головы или поднятием руки. Сдвинув брови, Ши-паи молчал дольше остальных. Наконец кивнул и он.
Дженна облегченно закрыла глаза. Члены Совета поднялись, окружили ее, похлопывая по спине и пожимая руку. Кэйдж отодвинулся в сторону, чтобы освободить им место.
Накатившие на нее ощущения были все те же: знакомая смесь радости и боли. Ей удалось добиться цели — стать формальным опекуном Лили. Но недели, проведенные в Сломанном Луке в качестве жены Кэйджа, изменили ее.
Попрощавшись, она оглядела комнату в поисках Кэйджа. Он был погружен в беседу в Ху-мой и еще одним членом Совета. Дженна понимала, что сильно обязана ему. Без его помощи Совет никогда бы не отдал ей Лили. Ей отчаянно хотелось поблагодарить его. Но, зная, как он к ней относится, как тяжело переживает, она решила сделать для него разлуку возможно более легкой. Не сказав ни слова, она просто ускользнула прочь.
— Кэйдж, можем мы поговорить?
Вопрос деда застиг Кэйджа, когда он уже собирался открыть дверь своего пикапа. Снова объясняться Кэйджу не хотелось.
— Может, попозже, дедушка?
— Мне необходимо тебе сказать пару слов.
Морщины на лице старика казались глубже, чем обычно. Кэйдж отпустил ручку двери.
— Понимаю, — сказал шаман, — что проявил излишнее упрямство. Надеюсь, ты поймешь, что у меня были самые лучшие намерения.
Кэйдж кивнул.
— Видишь ли, внутри меня идет битва. Сражаются два волка. Один представляет мою любовь к семье — тебе, твоим отцу с матерью, остальным членам рода. Другой же требует неустанно заботиться о нашем наследии.
Маленькие морщинки вокруг губ Кэйджа разгладились. Он знал, что, несмотря на крутой нрав деда, цели его чисты.
— Я горжусь тобой. Все, что ты говорил сегодня старейшинам, — правда. И хотел поблагодарить тебя за напоминание, что ленапе должны помнить и уважать всех других.
Редкий комплимент польстил Кэйджу.
— Не дашь мне телефон своих родителей? — спросил дед. — Хочу позвонить. Спросить, как у них дела. И когда они собираются навестить старика.
Губы Кэйджа тронула улыбка.
— Они будут так рады! — Он обнял деда, почувствовав, что сердце его наполняется теплом.
Оторвавшись от него, Ши-паи слегка склонил голову.
— Тебе следует знать, внук, что свирепый волк живет и внутри тебя. Я вполне понимаю раздирающие тебя противоречия. Думаю, один из твоих волков бьется за прошлое. А другой — за будущее.
Ши-паи избрали шаманом за редкую интуицию. Сейчас Кэйдж смог прочувствовать его проницательность в полной мере.
— В глубине души, внук, ты понимаешь, что не можешь жить прошлым. И ты питаешь к Дженне глубокие чувства. Даже такой старый дурак, как я, способен это заметить. Она вернула тебя в страну живых. Пожалуйста, оставайся с нами. Живыми. Те, кто ушел за последнюю черту, пожелали бы тебе того же. — Ши-паи сжал плечо Кэйджа. — Я согласен, что костры памяти тушить нельзя. Решить, что важнее — прошлое или будущее, — дилемма для всех нас.
Дилемма? Кэйджу казалось, что он попал в неразрешимый тупик. Он привык заботиться о маленькой Лили. Радоваться ей. А Дженна! Но, взвешивая возможность будущего с Дженной и Лили, он всегда вспоминал о Мэри Линн и Ски, которым там не было места.
