— Рад, что вы, наконец, разгадали мою сущность, — самодовольно заметил Майкл. — Хватит тратить время впустую. Поехали.
Прибежали мальчики, и Ронни горячо поприветствовал своего большого друга.
— Мистер Греко едет с нами к дяде Заку, — предупредила Чар.
— Ура! — весело закричал Ронни.
Майкл улыбнулся:
— Хочешь поехать в моей машине?
Ронни энергично закивал головой.
Мужчина взглянул на его брата:
— А ты, Рикки?
В первый раз он увидел ответ в глазах мальчика, отклик его души. На миг ему показалось, что ребенок согласится на предложение, но тот только покачал головой и подошел ближе к матери, сжимая ручкой край ее свитера.
Майкл встретился глазами с Чар и почувствовал без слов, что она понимает его. Затем она отвела взгляд, и они направились каждый к своей машине.
Они перенесли одно детское сиденье из машины Чар к Майклу и тронулись в путь. Майкл взглянул на счастливого ребенка в зеркало заднего вида и усмехнулся. Нет в мире ничего прекраснее, что могло бы сравниться с радостным ребенком, чья улыбка преображает день.
Все доводы разума оказались бессильны. Да, он обещал не приближаться к Чар. Да, он знает, что снова обрекает себя на те же муки. Впрочем, сегодня, сейчас он готов рискнуть. Быть рядом с Чар слишком высокая цена, чтобы от нее отказываться ради собственной выгоды.
Машины подъехали к небольшому домику на пляже. Ребята пулей выскочили на песок и бросились во двор, где и повисли на дядюшке Заке.
— Ах вы, маленькие сорванцы, — гремел тот, смеясь и обнимая близнецов. Затем он пустил их в дом. Когда Зак увидел Майкла, веселье умерло на его лице. — Эй, это семейная встреча, — проговорил старик с откровенной враждебностью. — Я уже все высказал вам и вашей чертовой компании.
— Он приехал со мной, дядя Зак. — Чар взяла Майкла под руку. — Он мой друг… и мой босс.
Старик перевел взгляд с племянницы на нежеланного гостя и обратно и нахмурился.
— Так ты все еще работаешь на кровопийц из «ТрайТерраКорп»? — Его голос дребезжал от презрения.
— Никаких скандалов, дядя Зак. Помни, у нас семейное торжество. — Чар бросила многозначительный взгляд в сторону дома, где играли дети, и наклонилась, чтобы поцеловать старика.
Зак кивнул, продолжая хмуриться. Он бросил быстрый взгляд на Майкла и посторонился, уступая им дорогу в свою обитель.
Дом Зака был сложен из мелового камня — сувенир океана. Жена старика умерла пятнадцать лет назад, и теперь некому было стоять на пути крыс к осваиванию новых территорий. Дом являл собой маленький музей, наполненный разными дарами моря, которые Зак собирал всю жизнь. Чучела пеликанов и чаек разместились между старыми рыболовными принадлежностями, огромной раковиной моллюска, зелеными стеклянными шариками, куском мачты и половиной гребной шлюпки. В углу мирно висела рыбацкая сеть, отдыхающая от трудов праведных, а на стене — прибитый гвоздями парус, и повсюду большие и маленькие ракушки.
Мальчики испытывали бурный восторг; они должны были все исследовать, все рассмотреть, узнать. Зак растерял свою угрюмость, когда начал рассказывать короткие анекдоты, связанные с каждым предметом его коллекции. Майкл и Чар даже утомились от потока слов, настолько старик был словоохотлив. Дети побежали на пляж с ведерками и совочками в руках.
— Пойдите присмотрите за ними, — сказал Зак, прогоняя Майкла и Чар со двора. — И дайте мне время поколдовать над моим фирменным рецептом чили.
— Вы думаете, я осмелюсь прикоснуться к еде, приготовленной руками этого старикашки? — прошептал Майкл, когда они выходили через калитку.
— Яды не стихия дяди Зака, — поделилась Чар. — Вот если бы он взял бейсбольную биту…
— Теперь я спокоен.
Чарин залилась смехом.
— Ой, да перестаньте. Он точно старый пес: больше лает, чем кусает. Сколько его знаю, он всегда был грубоват, но ни разу и мухи не обидел.
Они шли вдоль пляжа, океан освежал им лица, а солнце пригревало спины. Ронни и Рикки наполняли ведерки песком, мчались к кромке океана и вываливали содержимое в воду. Когда песок быстро таял под напором волн, дети радостно смеялись.
— Вы собираетесь поговорить с моим дядей? — спросила Чарин.
Он покачал головой.
— Нет, я здесь, чтобы составить свое мнение об этом участке земли, вот и все. Я не собираюсь устраивать драку.
— Хорошо. — Чар улыбнулась дерзкой, вызывающей улыбкой. — Вы уже создали массу проблем. Обвинили меня во флирте с прорабом!
Его усмешка была восхитительной.
— Я вовсе не это имел в виду. Вы же знаете, я просто немного приревновал.
Ее глаза расширились, она никак не могла прийти в себя.
— Приревновали? Приревновали к кому?
Майкл посмотрел вниз, под ноги на песок, затем на Чар.
— К тому, как вы смотрели на Джада.
— Я… — Румянец вспыхнул на нежной коже. — Не могу поверить своим ушам, — бормотала она, но чувство вины читалось на ее лице. — Я думала, это не то, мы… мы…
— Нет? — Поймав Чар за руку, он притянул ее к себе. — Это единственная причина, по которой я не целую вас прямо сейчас.
Чар взглянула в горящие глаза Майкла, затем отвернулась. Она так сильно жаждала поцелуя, что едва могла дышать. Но она не может позволить ему поцеловать себя здесь, при детях.
— Теперь я не могу приходить на пляж и не думать о вас, танцующей в волнах. — Его глаза затуманились воспоминаниями.
Чар посмотрела на него, готовая к решительным действиям, к словам дерзким и прямым — нельзя оставлять за собой нерешенных проблем, — но голос не слушался, а слова так и застряли в горле. Внезапно голубые глаза затянула пелена слез. Невыразимая тоска в его словах и чувство того, что они потеряли свой шанс обрести то, чего никогда уже не обретут, застигли ее врасплох.
— Что случилось? — спросил Майкл, заметив слезы.
— Ничего. — Она сердито вытерла глаза, напуганная своей чувствительностью. — Должно быть, морской воздух или что-то еще.
Майкл обнял ее за плечи и поцеловал в теплую макушку. Он хранил молчание в течение всего их короткого путешествия по пляжу, крепко прижимая ее к себе, поближе к сердцу. И когда свежий ветер, играя волосами Чар, бросал прохладу им в лицо, она чувствовала тепло его тела.
Ну что за чили, сочное, пикантное, покрытое расплавленным сыром, — просто пальчики оближешь! А еще вкусное, пышное печенье, по случаю приготовленное Заком. Они обедали, смеялись наивным детским шуткам, слушали сказки «бывалого волка» о том, «как жизнь текла в старые добрые времена».
Конечно, россказни предназначались в основном Майклу: Зак хотел доказать, как ужасно созерцать руины некогда прекрасного, замечательного места. И чем больше Зак рассказывал, тем меньше помнил истинную цель своего красноречия и тем ярче загорались его глаза.
