Уайтекер помрачнел:
– Я не одобряю того, что у нас происходит. Мне это не по душе. Я хочу сказать, что я биохимик, инженер. А меня втягивают в коммерцию, да еще в незаконную, и говорят, что это одна из составляющих бизнеса. Но мне это не нравится.
Агенты слушали, затаив дыхание.
– Мне сказали, что я буду расти вместе с АДМ, стану нераздельной частью компании. Я понимал, что меня вынуждают нарушать закон. Мне приказывали лгать, и я лгал. Но меня это угнетает. – Уайтекер прокашлялся. – Да, я обманул вас, но против воли. И теперь хочу все исправить, хочу очиститься и загладить свою вину. Я не мог объяснить, почему солгал, не рассказав об этих противозаконных делишках. Мне они с самого начала не нравились, но мне приходилось… ну, мириться с ними. Но это мучило меня, и я решил обратиться к вам. Хочу жить с чистой совестью.
Пейсли кивнул. Это было понятно и объясняло, почему Уайтекер нервничал при первой встрече с агентами. В целом ответ Уайтекера удовлетворил его, хотя кое-какие вопросы у него и оставались.
– То есть они парни в черных шляпах,[37]а вы хотите носить белую? – уточнил он.
– Ну да, – отозвался Уайтекер, – что-то вроде.
Настало время выяснить, как далеко готов зайти Уайтекер в сотрудничестве с ФБР.
– Марк, – произнес Пейсли чуть ли не отеческим тоном, – готовы ли вы сделать еще кое-что для нас?
– Конечно. Что именно?
– Не согласились бы вы носить с собой диктофон? Так мы получили бы доказательства тех правонарушений, о которых вы говорите. По-другому теперь не получится. Нам нужна ваша помощь.
Пейсли понимал, что обращается к Уайтекеру с просьбой пойти на риск, и решил быть откровенным.
– Я полностью сознаю, что значит для вас моя просьба, – сказал он. – Вам придется добывать улики против своих коллег по работе. Это, безусловно, нелегко. И к тому же очень рискованно.
Уайтекер несколько раз мигнул.
– Да-а, – протянул он. – Но, знаете, даже если кого-то посадят и все такое, я все равно буду чувствовать, что поступил правильно. Я уверен, что все сотрудники компании поймут меня и будут только уважать меня за это. Они поддержат меня, и, может, в конце концов я стану президентом АДМ.
Пейсли не верил своим ушам. Уайтекер витал в мире фантазий и не представлял, куда суется.
– Марк, вам следует понять, что руководители и акционеры компании, узнав, что вы заварили всю эту кашу, не станут любоваться вашей белой шляпой. Они будут в ярости. Неужели вы всерьез верите, что они сделают вас президентом компании?
– Да, верю. Потому что я поступил правильно.
«Черта с два», – подумал Пейсли. Но его дело предупредить, а если человек не хочет внять предупреждению – что ж, ему с этим жить. К тому же Шепард наверняка вернется к этому вопросу в дальнейших разговорах с Уайтекером.
Остались еще кое-какие детали, сказал Пейсли. Следовало решить, как организовать контакт Шепарда с Уайтекером так, чтобы в АДМ ничего не заметили.
– Как действует голосовая почта у вас в компании? – спросил Шепард.
Обычная почта, пожал плечами Уайтекер. Такая же, как везде.
– Тогда сделаем вот как, – сказал Шепард, отстегнув с пояса миниатюрный пейджер. – Если мне нужно будет связаться с вами, я оставлю вам сообщение на голосовой почте в форме вот такого сигнала.
В комнате эхом отдался пронзительный писк пейджера.
– Этот сигнал будет означать, что вы должны позвонить мне, – продолжал Шепард.
Уайтекер кивнул. Это его устраивало.
Шепард дал ему листок бумаги с номером своего телефона.
– Вот мой служебный номер. Спрячьте его в надежное место и звоните, когда услышите пейджер.
Уайтекер взял бумажку и проводил агентов до двери, где они еще раз поблагодарили его. Он кивнул, довольный своим решением.
На прощание Шепард напомнил Уайтекеру, что на следующий день он должен вести себя на работе как обычно, и сказал, что позвонит ему в течение дня, чтобы договориться, где и как они сделают первую запись.
– Ладно, друг, – улыбнулся Уайтекер. – Тогда и поговорим.{71}
Шепард выехал из поместья на шоссе. Пейсли безучастно смотрел на окружающие поля. Когда Моуиква осталась позади, он задал вопрос, давно крутившийся у него в голове:
– Ну, и что ты думаешь об этом парне? Как по-твоему, на этот раз он сказал правду?
– Я решил поверить ему. Конечно, сначала он обманул нас, но какой смысл ему врать теперь, когда он сам вызвался помогать?
– Да, но с другой стороны, зачем ему это надо, с его-то положением? Ведь если все раскроется, это будет просто самоубийство.
Оба помолчали, так как не нашли ответа.
– Ну если он согласился, так не отказываться же нам, – подвел итог Пейсли. – Приступим сразу, как только Стаки даст письменное распоряжение. Мы не собираемся ждать, пока этот парень разродится. Нам известно об этих сговорах только с его слов, и чем быстрее мы получим вещественные доказательства, тем лучше.
– Ну… не знаю, – отозвался Шепард, глядя на дорогу.
Не было и восьми утра, когда Уайтекер снова ворвался в кабинет Шевирона, такой же встревоженный, как в предыдущие дни.
– Ты связался с Реджиной из Континентальной телефонной? – спросил он резко.
Шевирон изо всех сил старался не показать, как ему хочется послать Уайтекера куда подальше.
– Нет.
Казалось, что Уайтекер, обычно сдержанный, в это утро вот-вот взорвется.
– Тебе что, наплевать?
– Нет, но я не вижу повода для беспокойства.
– А по-моему, у тебя или у кого-то из руководства просто зуб на меня! – заорал Уайтекер, кипя от злости. – Ты обманываешь меня! Они подключились к обеим моим линиям.
Гнев Уайтекера был таким же показным, как безмятежность Шевирона. Шепард заверил его, что домашняя линия не прослушивается. Но чтобы избежать подозрений, он делал вид, что не знает этого. Шевирону до смерти надоели истерики Уайтекера, и он не скрывал недоверия. Но лишние скандалы ему, начальнику службы безопасности, ни к чему. Вздохнув, он сказал:
– Дай телефон этой Реджины. Я свяжусь с ней.
– Ну то-то же, – бросил Уайтекер и выскочил из кабинета. Через несколько минут он позвонил секретарше Шевирона и сообщил номер Реджины.
В половине одиннадцатого Уайтекер снова был в кабинете Шевирона. По его поведению всякий бы решил, что для Уайтекера нет ничего важнее этого звонка.
– Ну, позвонил?
