— Я тебе уже говорила, — ответила Салли с полным ртом. — Научилась, когда была маленькой.
— С «Моим первым молотком»? — Он достал из корзины коробку с вишнями, взял одну и выплюнул косточку в песок. Куча чаек резво накинулась на нее.
— Тогда же научилась пользоваться нивелиром, дрелью, шлифовальным станком, ручными и электрическими пилами. Я умею класть плитку, клеить обои, чинить крыши и еще много-много всего. Я помогала отцу.
— Отцу? Он подрядчик, как и я?
— Нет, он занимается всем, что под руку попадется.
Но они очень похожи. Этого нельзя не отметить. У обоих фургон-офис, оба работают, когда есть работа, оба не получают регулярную зарплату.
— У папы докторская степень по философии Востока, — сказала Салли. — Он необыкновенно умен. Но все, чего он хочет в этой жизни, — слушать шум прибоя и читать книги. Пару лет назад они с мамой переехали во Флориду, но и там живут на пляже, а он подрабатывает то здесь, то там. — Салли прилегла, смотря на Тома. — А как получилось, что ты стал заниматься тем, чем занимаешься?
— Сначала я подрабатывал, чтобы оплачивать учебу в колледже.
— Ты учился в колледже?
— Я играл в футбол и получил стипендию в Йеле.
— Так ты играл за Йель?
— До тех пор, пока не вывихнул колено в первые годы обучения. Мне пришлось уйти из команды.
— О, нет.
— Колено залечили, и теперь оно редко меня беспокоит. Но дорога в футбол была закрыта. Возможно, к лучшему, потому что во время футбольного сезона я забрасывал учебу.
— А что ты изучал?
— Я выбрал пятилетнюю программу, готовящую архитекторов: математика, проектирование, черчение, информатика… — Он взял еще несколько вишен. — Но когда источник иссяк, пришлось уйти, потому что сам я не мог оплатить обучение.
— Да, это ужасно.
— Потом меня осенило, что больше всего я хочу реставрировать старые здания. Ведь это преступление — терять, а не спасать то, что сохранили века.
— Построить все из ничего, — пробормотала Салли, прожевывая очередную вишенку.
— Так точно. Тебе стоит увидеть мой собственный дом. Владелица привела его в полный упадок. Именно поэтому я смог его купить.
— Где он находится?
— В Бикон-Хилле.
— Бикон-Хилл?! Место, где сохранились прекрасные старые имения?
— Да, только дом не был таким уж прекрасным, когда я начал над ним работать. Наверное, реставрация займет у меня вечность, потому что я тружусь ночью, после основной работы. Но у меня уже что-то получается. Было бы лучше, если бы я выкупил и мебель, но на нее подняли цены.
— И ты собираешься перепродать его?
— Да, я мог бы получить в три, даже в четыре раза больше, чем отдал, но я не собираюсь этого делать. Это мой дом. И я хочу прожить в нем до конца жизни. — Том взял последнюю вишню и протянул Салли, проведя ею по ее губам. Она откусила кусочек. Взгляд Тома загорелся, когда он смотрел на ее рот. — Теперь твоя очередь, — произнес он, выкидывая косточку. — Как ты стала учительницей?
Салли вдруг почувствовала, что их колени соприкасаются. Они лежали так близко друг к другу, что она чувствовала жар его тела.
— Просто мне показалось, что это мое призвание.
Он сдвинул брови.
— А как же подиум? Ты говорила, что работала моделью, когда училась в колледже. Тебе это нравилось?
— Да, наверное. Было весело. Совершенно особая, ни с чем не сравнимая атмосфера успеха.
— А ты никогда не думала продолжить это дело?
— Нет. Конечно, были люди, которые пытались уговорить меня. Но это слишком азартная игра. Можешь либо получить все, либо долго слоняться никому не нужной. И дело не только в финансовой ненадежности. Работа модели недолговечна, и со временем все равно приходится уходить из этого бизнеса.
— Тебе стоило попробовать. Кто не рискует, тот не пьет шампанское.
Дежа-вю.
— Я не хотела славы. Мечтала иметь постоянную работу. Учительница получает хорошую зарплату, к тому же очень мала вероятность потерять место.
— Извини, конечно, но похоже, ты выбирала работу по холодному расчету.
— Сначала решение преподавать было холодным расчетом, — призналась Салли. — Я все продумала и просчитала. Но позже поняла, что мне это нравится. Я выбрала старшие классы, может быть, потому что и сама не намного старше этих ребят. Мне нравится раскрывать перед ними мир литературы, заставлять их думать. И, по-моему, у меня неплохо получается.
Он улыбнулся.
— Уверен, что так. И еще я уверен, что мальчишки просто без ума от тебя.
— Нет.
— Нет? Ты преподаешь в школе для слепых?
— Ха-ха.
Он тихо заурчал:
— Ты прекрасна, когда смеешься, милая. Но не тогда, когда говоришь «ха-ха».
Теперь она рассмеялась по-настоящему.
— Так-то лучше. Какая очаровательная улыбка. — Он провел пальцем по ее губам. — У тебя губы красные от вишни.
Том смотрел на ее губы, дрогнувшие от его легкого прикосновения. Потом поднял глаза и встретился с Салли взглядом.
Он коснулся ее подбородка, и ее сердце застучало, как сумасшедшее. Она на секунду закрыла глаза, чтобы успокоиться. Когда она снова открыла их, его лицо было совсем рядом.
— Я хочу поцеловать тебя, — сказал Том.
Она улыбнулась.
— Я тоже этого хочу.
Он обхватил рукой ее шею и притянул к себе.
— Только на этот раз настоящим поцелуем.
— Том…
— Я так хочу.
— Том, ты можешь не спрашивать. Просто…
Его рот жадно, почти грубо впился в ее губы. Они обнимали друг друга, их ноги переплелись. Похоже, оба дали волю пожиравшему их желанию.
Том оперся на локти и, гладя волосы Салли, покрыл легкими поцелуями лицо девушки. Они были горячими и такими нежными, что у Салли перехватывало дыхание.
— Сладкая вишенка, — прошептал Том.
Она чувствовала его горячее дыхание на своих губах. Желание охватило ее, разбивая вдребезги все сомнения.
Его губы прокладывали дорожку от ее рта к подбородку, к нежной шее, к вырезу футболки. Дыхание Салли участилось, ее тело было полностью во власти Тома.
Вдруг вдалеке раздался детский смех и лай собаки. Они подняли головы. По дорожке бежали две девочки и Лабрадор, за ними шли мужчина и женщина.
Том быстро сел и помог сесть Салли.
— Очень хорошо, — сказал он. — Не то я мог зайти слишком далеко. Или, по крайней мере, попытаться. А мне не очень нравится идея получить пощечину, когда все так хорошо начинается. Салли задумалась.
