– Только одно. – Леннокс раздраженно посмотрел на братьев, и те отошли в сторону. Их хозяин доверительно понизил голос: – Я так понял, что у вас есть какие-то трудности с перевозкой грузов.
Уильям пробормотал нечто невразумительное и ждал.
– Может, одноразовый платеж мог бы умерить ваши трудности? Скажем, пять тысяч долларов?
Уильям нахмурился. Почему Леннокс, самый низкопробный ублюдок в поселке, предлагает ему деньги?
– Пять тысяч долларов, Леннокс? Вы считаете, что дорожные риски до такой степени возросли?
– Не дорожные риски, Донован. Опасность скрывается в вашем лагере – я имею в виду некую незамужнюю женщину.
– Миссис Росс. – Теперь Уильям успокоился. Его чувства так обострились, что он видел жилку, бьющуюся на виске у Леннокса.
– Точно. Если я заплачу пять тысяч долларов или даже десять тысяч – значительная сумма, сэр! – вы освободите ее и отдадите мне под опеку? Тогда я немедленно женюсь на ней, и приличия будут соблюдены. Деньги ждут у меня в конторе.
Кулак Уильяма пришел в движение, прежде чем Леннокс договорил, и надменный болван растянулся в пыли. Прохожие останавливались поглазеть. Даже кучер дилижанса прекратил свою суетливую деятельность.
О'Флэрти бросились на помощь, но Леннокс отмахнулся от них. Он встал, отряхнулся, зло глядя на Уильяма.
Уильям ждал, надеясь, что начнется драка. Погонщики уже бежали к нему. Леннокс бросил на них сверкающий взгляд.
– Донован, я же не сказал ничего неуважительного о миссис Росс, – закричал гнусный ублюдок. – Всякое толкование, которое вы дали четкому деловому предложению, принадлежит вам. Больше я такого предложения делать не буду. Всего хорошего.
– Леннокс. – Уильям наклонил голову в знак прощания.
Придется следить за этой гадюкой, но он имел дело и с худшими типами. Благодаря контракту с армией «Донован и сыновья» будут в Рио-Педрасе еще много месяцев.
И нужно решить, как лучше разобраться с О'Флэрти.
Виола наслаждалась густым, богатым ароматом настоящего кофе. Она слегка изогнулась, устраиваясь поудобнее в кровати. У нее болели такие места, в каких она никогда еще не чувствовала боли. Она решила не обращать на них внимания как на простое последствие чрезмерного напряжения.
Роскошный маслянистый запах бриошей долетал с подноса, стоявшего у нее на коленях. Отец Виолы всегда требовал, чтобы по утрам ему подавали именно такой завтрак. Ее сейчас переполняло ощущение, будто она вернулась домой, хотя находится в Аризоне и уже далеко за полдень.
Подавать бриоши на завтрак стало их семейной традицией, которая появилась со времен первой трапезы ее прадеда во Франции после побега из английской плавучей тюрьмы-корабля во время революции. Вкус цивилизации и свободы – так отец называл бриоши. Даже Хэл унаследовал слабость к кофе и бриошам, несмотря на отвращение ко всему, что любил отец. Он поклялся, что у него по возможности всегда будут такие завтраки, как только он станет первоклассным лоцманом на Миссури.
Виола откинулась на подушки и улыбнулась, вспомнив брата. Хэл был на два года старше ее, но в детстве они не разлучались. Она всегда увязывалась за ним во всех путешествиях его пешком или верхом, чтобы исследовать леса, поля или реку. Четыре года после того как брат сбежал из дома, он писал ей каждую неделю, где бы ни оказывался на бурной Миссури.
Когда он вернулся, ему исполнилось уже двадцать, и она отправилась с ним. И только когда он стал служить во флоте Соединенных Штатов, Виола поспешила домой все рассказать матери.
– Мама, Хэл поступил во флот!
Молчание стало ей ответом. Месяцем раньше Джульетта вышла за своего нью-йоркского поклонника, и мать осталась в доме одна, если не считать слуг. Но почему она не отвечает?
– Мама! – Виола вбежала в парадную гостиную, почти забыв о необходимости осторожно обращаться с мебелью розового дерева, украшенной затейливой резьбой, и о множестве предметов искусства, собранных семейством Линдсей за десятилетия их торговли с Китаем. – Разве не чудесно? Теперь он станет героем флота, как дедушка и прадедушка. И отец тоже, конечно, потому что он служит теперь во флоте Соединенных Штатов.
Дездемона Линдсей смотрела в окно на улицу, и ее маленький кулак отбивал на раме дробь. Повернувшись, она сердито посмотрела на Виолу, так похожую на нее во всем, кроме телосложения, которое у Виолы можно назвать плоским, как доска, а вот пышным формам ее матери не один мужчина сочинял хвалебные оды.
– Герой флота? Вздор! – бросила она.
Виола резко остановилась, столкнувшись с очередной порцией материнского недовольства. Решив, что мать просто беспокоится о сыне, она попыталась успокоить родительницу:
– С ним все будет хорошо, право же, мама. Отец и Хэл будут дома через шесть недель, после того как выиграют войну и Джефферсон Дэвис вернется на Миссисипи!
Мать схватила бесценную вазу эпохи Мин и швырнула ее в камин. Ваза разбилась с громким треском. Виола вздрогнула. Осколки разлетелись по обюссоновскому ковру.
– Мама! – запинаясь, пробормотала Виола испуганно. Для матери совсем несвойственно пренебрежение к своей собственности.
– Дураки, надменные дураки! Они сражаются не на той стороне, и мы все потеряем. Мой отец был прав, когда говорил, что мне не нужно выходить замуж за янки.
Виола раскрыла рот.
– Дедушка так сказал?
Мать бросилась к ней и принялась трясти ее за плечи.
– Разве ты не видишь, Виола? Ты последняя, кто у меня остался, и ты должна узнать то, что я узнала от моего отца. В будущем здесь создадут великую южную империю, простирающуюся от Калифорнии до Виргинии, а на юг – до самой Венесуэлы. Весь мир станет пресмыкаться перед нами из-за нашего хлопка, золота и лошадей.
Виола растерялась. Она вспомнила, как дедушка Дэвис говорил что-то похожее, когда семья собиралась на его большой плантации Фэр-Оукс неподалеку от Луисвилла. Она даже вспомнила, как горячились ее дядья, когда объясняли его слова ее отцу. Хэл всегда смеялся над такими идеями, говоря, что настоящая империя лежит к западу, а не к югу. Она попыталась успокоить мать.
– Вы так считаете, мама?
Аристократка, родившаяся в Кентукки, снова заходила по комнате.
– Конечно, я так считаю! Война просто нас разорит. Твой отец потеряет все: флот, деньги, великолепный новый дом. Все наши ценности исчезнут навсегда, если он будет поддерживать Штаты.
– Может быть, он считает, что его страна того стоит, – рискнула Виола возразить. – В конце концов, британцы назначили цену за голову прадедушки Линдсея и сожгли его дом.
Жена Ричарда Линдсея вздрогнула.
– Невыносимо, что ты говоришь. Я никогда не понимала, как может мужчина погубить свою жену и будущее семьи таким образом.
