Так-так… Переодетые парни группируются, подходят ближе. К чему бы это?
Глухой удар сотрясает здание. В чем дело? Роптания как не бывало. Напряженная тишина простерла над площадью немые крылья. Все смотрят на вход. Храмовые стражники тоже озираются в недоумении…
Резко распахивается дверь, выпуская ошалевшего кардинала.
— Люди! Безликий убил ее! — безумно вопит священнослужитель, потрясая руками над головой. — Он отказался брать нашу принцессу в жены! Обратил ее в жертву! Безликий восстал в крови!
Немая сцена. Похоже, все до единого пребывают в ступоре и не желают верить в услышанное. Только «переодетые» вдруг приходят в движение, целенаправленно перемещаясь в разных направлениях. Слаженно, как по команде.
Из храма снова доносится дробный стук, словно там кто-то крушит мебель.
— Это он во всем виноват! — Кто-то из баронов обнажил меч, направив острие на короля. — Он пробудил Безликого! Так пусть же умрет!!!
Боже, что тут началось!
Первые крики боли раздались возле дверей, где невесту ждали храмовники, служители культа Безликого. Они падали один за другим, пронзенные невидимыми клинками подкравшихся убийц.
Бароны, обнажив мечи, призывали к себе стражу. Большая часть лордов кинулась к правителю Куалорна, явно намереваясь расправиться с ним. Лишь единицы остались в стороне, выстраивая вокруг себя живой щит из верных солдат.
Король, глядя на озверевших баронов, кажется, совсем ничего не собирался предпринимать. Просто стоял и смотрел. Весть об ужасной смерти дочери, похоже, серьезно подкосила его. Зато не растерялся лорд Гроган. Отдав несколько отрывистых команд, он выстроил гвардейцев полукольцом. Те закрылись щитами от накатывающей в беспорядке бронированной лавины мятежников и готовились принять их на копья.
Из толпы послышались выкрики:
— Режь приспешников Безликого! Поджигай храм! Руби голову королю! За принцессу! Месть! Долой короля!..
О, как все знакомо. Смит заметил, что горланили-то «переодетые», умело подогревая народ и направляя в нужное русло его гнев. Революция, блин.
«Каррамба, не успел я к Мацкевичу. Каша заварилась немного раньше».
Фредерика пихали с разных сторон. Народ метался туда-сюда, и лишь на первый взгляд это выглядело хаотичным.
Вот «переодетые» рассыпались вдоль храмовых стен. Откуда ни возьмись, в руках, будто по волшебству, замелькали зажженные факелы. Огонь полетел на крышу храма. Почти сразу же та вспыхнула. Причем загорелась по всей площади почти одновременно, словно перед этим ее хорошенько промаслили. Стены вдруг содрогнулись. Затем грохнуло еще сильнее, как при солидном взрыве. Неужели они умеют взрывать?
А на площади закипала нешуточная бойня. Впечатление складывалось, что все дерутся со всеми. Кто не сражался, на того нападали, заставляя защищаться, и он тоже был вынужден вступать в драку.
Попытались напасть и на стоящего в стороне Фредерика. Пришлось двух «переодетых» успокоить навечно и слегка придушить одного не в меру ретивого любителя помахать кинжалом. Чтобы не отсвечивать, разведчик отошел на безопасное расстояние и продолжал наблюдать за битвой из-за угла дома на окраине площади.
Смита интересовала судьба короля. Глазами нашел его фигуру, что в общем-то было просто: где бароны, там и король, в гуще развевающихся знамен.
Гвардейцы вроде бы сдерживали натиск превосходящих сил. Даже кто-то из лордов осмелился выступить на стороне сюзерена. Молодцы, до конца остались верны присяге. Глядишь, скоро подкрепление прибудет…
Что? Не может быть!
Храмовые стражники, ни во что до этого не вмешивавшиеся, теперь, опустив копья, решительно шли вперед. Сначала Фредерик подумал, что на помощь королю. Как же он удивился, увидев, как строй церковных солдат ударил в спины королевским гвардейцам, когда их внимание было отвлечено атаками объединенного баронского воинства. Куал-Анари-Второй пал одним из первых, пронзенный сразу несколькими копьями. Гроган, чудом избежав смерти, яростно заорал и, размахивая мечом, набросился на тех, кто посмел повернуть оружие против правителя. Убийцы полегли под градом его ударов, ненадолго пережив короля. А дворцовые стражники уже сомкнули кольцо, занимая круговую оборону. Видимо, Гроган вложил в свой крик не только боль утраты, но и соответствующую команду. Но какой сейчас в том прок?
«Поздно, ребятки. Своего владыку вы потеряли», — горько подумал разведчик, понимая, что революция скорее всего уже достигла своей цели. Дальше дело техники.
Все, пора отсюда сматываться. Увидел достаточно. Короля нет, культ Безликого уничтожен, в столице разгул бунтарства.
«Того и гляди, скоро на базу переметнутся. Надо и нам улепетывать. На орбите оно спокойнее будет. Пусть Мацкевич думает, что дальше делать. У него голова большая…»
Уже отойдя от площади на приличное расстояние, Смит услышал, как в храме обрушилась прогоревшая крыша.
* * *
«…И тогда враги сожгли Его Храм. Они уже праздновали победу, насытив свои мечи нашей кровью. Но из огня, где никто не смог бы выжить, вдруг явился Безликий. Был Он черен, как сама смерть. И аура Его сияла небывалой мощью, неся в себе возмездие врагам, посмевшим поднять руку на Него и на семью, с которой Он породнился.
И тут же остановилась кровавая сеча. Враги бежали в страхе. Люди, узревшие Бога, онемели в благоговении. Неверующие и те, кто по грехам своим отрицал Бога нашего, в тот светлый и благостный миг уверовали, приняв Его в сердце свое, громко вознося хвалы Безликому. А верившие возрадовались. И тогда встали все они на колени посреди поля брани меж убитых друзей и недругов своих. Открыли Ему Лики и вознесли молитву, в которой просили принять их в паству Его, дать им правителя доброго и справедливого, поскольку прежний властелин убит врагами был.
Ответил тогда Безликий:
— Беру вас под крыло свое, если верой и правдой будете служить Мне и жене Моей из рода правителей ваших же, человеческих. Коварный враг хотел убить ее, но Я спас, потому что мила она сердцу Моему. Возлюбите же и вы жену Мою, как Я полюбил ее. И пусть она правит вами от имени Моего да по собственному разумению.
И явил Он жену свою…»
«Книга Откровений» Храма Безликого
Глава 11. Без меня меня женили
Под ногами лежало самое настоящее поле боя.
Площадь буквально залита кровью. По мостовой раскидано оружие и всякое барахло от изодранных тряпок до перевернутого паланкина. Но главное, без чего не обходится ни одно сражение, — это трупы.
Их было много: мужчины и женщины в одежде простых горожан, солдаты в доспехах и священнослужители в сутанах. Они повсюду. Кажется невозможным пройти по площади, ни разу не наступив на чье-либо мертвое тело.
Что случилось? Что вообще должно было произойти, чтобы такие разные люди, которые пришли к храму с самыми благими намерениями, вдруг впали в неистовство и с лютой ненавистью начали резать друг другу глотки? Всеобщее помешательство?
