– Я передаю лишь слова военачальника, – ответил Энки.
Нин умолкла. Энки наблюдал, как дрожит ее тонкая рука, вытиравшая пот со лба.
– Радость-то ведь большая, моя царица, – промолвил он.
– Да, конечно, – согласилась она. – Странно, но до сих пор человек этот был прекрасной мечтой. А сейчас, когда он нашелся, может стать для нас бедой.
– Разумеется, – признал Энки и, немного поколебавшись, продолжил: – Мы должны понимать, что этот простодушный пастух легко может превратиться в орудие злых сил.
– Увы! – тяжело кивнула Нин.
Нин долго смотрела на него. К ужасу своему, он заметил слезы в ее глазах.
– Ты умен, несмотря на молодость, Энки. Я постараюсь последовать твоему совету. Но раскол я чувствую в самой себе. Если он тот, в кого я верю, значит, возвращается мой сын.
Энки Бар молчал, не находя слов утешения. Казалось, прошла вечность, пока Нин вернулась к разговору:
– Сегодня вечером. Я встречу их с войском у южных городских ворот. Мы проведем его в мои покои, чтобы он смог совершить омовение и облачиться в чистые одежды. А Бек Нети я попрошу сразу же отправиться к тебе с докладом. А потом решим, кого пригласить на прием. Ты хочешь поговорить с посыльным?
– Нет, я предпочитаю услышать обо всем непосредственно от военачальника.
Энки стало легче – появление гонца в царских покоях могло вызвать переполох.
Он откланялся и вышел. А Нин продолжала сидеть, недвижимая как статуя.
Глава семнадцатая
Возвращение Бек Нети на север совершалось неспешно – с частыми остановками и ранними вечерними стоянками.
Он хотел дать Каину время все обдумать и прочувствовать. А у Каина действительно оставалось еще много вопросов. В один из вечеров Бек Нети рассказал ему о жрице Инанны, старой ясновидице, обитавшей в пещере. Каина заворожил рассказ о ней, ему хотелось побольше разузнать о ее культе. Мысль о поклонении Земле, обильно родящей, как плодовитая мать, была захватывающей. Ему захотелось поговорить об этом с жрицей, поучиться у нее. Если он возьмет власть над Нодом в свои руки, восстановит ее в правах и построит ей храм. Ему трудно было понять, как удалось жрецам Луны отобрать у нее власть, – ведь Земля для человека гораздо важнее Луны.
Век Нети соглашался, но не мог объяснить, как жрецы Сина добились господства.
Каждый вечер, перед тем как заснуть, Каин старался установить внутреннюю связь с Евой. Но она не приходила – наверное, не могла найти его на таком большом расстоянии.
И вот сегодня, в последний день перехода, пополудни они разбили лагерь на высокогорье. Пока ставились палатки, Бек Нети и Каин остановились у северной оконечности горы. Под ними, причудливым полотнищем из квадратов полей, прошитых серебряными нитями каналов, простирался Нод. А посреди высился город с огромной башней.
До этого мгновения Каин старался защититься от всего невероятного в рассказах Бек Нети, бессознательно воспринимая их как выдумку. А зря, ему следовало понять, что Бек Нети, воин из Нода, не способен преувеличивать, думал Каин, глядя сверху на эту страну.
Впервые Каин испугался, почувствовав, что близится конец его играм. Да, открывшаяся ему сейчас реальность была куда значительнее и сложнее, чем он мог себе представить. И чтобы не видеть ее, он закрыл лицо руками и воскликнул:
– Мне страшно!
Военачальник обнял его за плечи большими сильными руками и уверенно сказал:
– Я всегда буду рядом с тобой.
Каин благодарно улыбнулся, ему стало легче. Но позже, войдя в свою палатку для послеполуденного отдыха, он ощутил, как беспокойство пугливой птицей затрепетало в его груди.
И, лежа в постели, он вновь начал умолять:
– Мама, мама…
К его великому облегчению, на этот раз она появилась. Совсем не злая, не корящая за бегство и измену.
– Мама, я боюсь.
– Боишься, что не сдюжишь?
– Да.
– Но ответственность за все должен будет взять на себя Бек Нети – ведь он избрал тебя.
Каин тут же осознал, что так оно и было, и ему стало легче.
– Но, пожалуй, больше всего ты боишься потерять дружбу этого человека. – И, глядя на него, Ева чуть не рассмеялась.
– Да, он пользуется моим доверием. Но ничего не знает обо мне. А если гнев вновь охватит меня? Мама…
– Гнев – следствие мук, Каин. А мук в тебе больше нет.
– Нет, сейчас нет. Но я знаю, они вернутся.
– Только когда ты почувствуешь вину, Каин.
– Вину? Нет, я не знаю чувства вины, – возразил он.
– Возможно, поэтому ты и не умеешь управлять своим гневом. И все же я думаю, что муки появляются от вины, в ней берут они свою силу.
Долго молчал Каин. Неужели он никогда не испытывал чувства вины? Неужели это правда? В последний раз муки настигли его на стойбище у Эмера, они добрались до него во сне, в том жутком сне о падении; и Авель там был, и Сатана тоже.
Откуда же возник его сон? Неужели, несмотря ни на что, он взял на себя грех, приняв предложение Бек Нети и тем самым изменив своему дому?
Его молчание длилось так долго, что Ева едва не исчезла из поля его внутреннего зрения – сейчас он видел ее лишь в дымке. И тут же спросил:
– Значит, Сатана пал жертвой моего чувства вины?
– Ты всегда все упрощаешь, Каин. Но в какой-то мере так оно и было.
– И Авель?
– Думаю, да.
Каин не понимал и все же чувствовал, что приближается к истине. Муки, преследовавшие его всю жизнь, брали свое начало где-то здесь. Еще ребенком он страдал от этого. Но как ребенок может испытывать чувство вины?
В следующее мгновение он нащупал ответ и едва не закричал:
– Я чувствовал вину за то, что ты не любила меня. Вначале я думал, что сам тому причиной.
Он заметил, что мать плачет, и подумал: значит, она все же была права, когда переложила ответственность за братоубийство с него на себя.
– Мама, – прошептал он. – Теперь все уже прошло.
Он видел, как она кивнула, глотая слезы. И знал уже, что она пришла сообщить нечто важное перед началом новой жизни.
– Мама, Бек Нети доверяет мне. Как сохранить его доверие?
– Так, как ты его завоевал, – оставаясь самим собой и не двурушничая. В своей душе ты достоин его доверия, понимаешь?
– Думаю, да.
Каин так и не увидел, как она исчезла, – очевидно, крепко уснул, утешенный и умиротворенный.
С наступлением сумерек Бек Нети разбудил его.
