Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
Мы тогда чаевничали. Олежка грыз яблоко. «Дед, может, тебе интересно?.. – сказал он, смеясь. – Психиатр Недоплёсов. Слыхал?.. Стариками занимается». Олежка, конечно, смеялся. И (по молодости) слегка меня дразнил. А я клюнул.
Я попросил показать весь текст. И меня сразу привлекло. Интересно!.. Греческие мифы как сгустки человеческой психики, это модно! И вот некий врач Недоплёсов сравнивал известный недуг стариков с еще более известным поведением сатира в разных мифах. Того самого сатира… Старого и безобразного, который с картин великих живописцев уже век за веком подглядывает за спящей нимфой. У Недоплёсова красота мифа оборачивалась добротой – и, как мне показалось, отчасти даже прощением наших неуемных житейских страстей. Плохо ли? (Дохристианское грубоватое милосердие. Но не только.)
И рядом – смешное. Всякие потуги и добавки-прибавки, как водится, от активных читателей. Интернетовское ерничанье… Баловство… Но любопытно, что и придурки, и равно с ними интеллектуалы всласть поиздевались над буквой «ё» в фамилии молодой знаменитости. Он был у них и врач Недоплясов. И Недоплюсов. И Недоплаков. И даже Недописов и Недопихов. Я смеялся.
И, конечно, меня очень вдохновило примечание: В интересных случаях консультация врача и занятия бесплатно.
Недоплёсов сказал:
– Вы еще разговоритесь, Петр Петрович… Вы непременно разговоритесь… Не сегодня и не завтра, но мы все-таки возьмем на глазок ваш первый случай, не штурмуя его. Осадой. Мы же союзники, верно?..
Я кивнул.
– Минут десять отдохните. А потом – в класс.
Недоплёсов играючи откинул на край стола бумагу, где строчил обо мне. Где только что, прощупывая пациента, он заполнял соответствующие графы и клеточки.
Я встал:
– Доктор… Мне сказали, надо помочь повесить картину.
– Да-да. – Недоплёсов не отрывал глаз от какой-то другой бумаги. – Потрудитесь там, пожалуйста. Это как раз и займет десять минут. Вся ваша четверка там… А потом – в класс.
Я встал – и к дверям. Я, в сущности, уже ушел, я на выходе, я нажал на ручку открывающейся двери, когда врач вдогон стремительно меня окликнул – ровно в ту самую секунду ухода:
– Петр Петрович, а все-таки… Ответ сразу… С чем ваш первый случай вы могли бы связать?.. Ассоциацией. Сразу! Любым одним словом… Первым попавшимся, а?
– Боржоми, – как-то быстро ответил я.
– Отлично. Боржоми – населенный пункт или напиток?
– Вода.
– Идите, идите. Всё.
Я шел коридором. Какой цепкий!.. Вырвал информацию!.. Наверняка Недоплёсов сейчас же снова придвинул к себе мой лист бумаги и наверняка вписывал в одну из пустых клеточек: Боржоми. Напиток.
В коридоре я увидел Чижова, наиболее симпатичного мне из нашей стариковской четверки. Он школьный учитель.
Подойдя ближе, я сказал, что готов потрудиться во славу модерновой медицины, я готов помочь – а где живопись? Где картина?
– Не знаю. Везут ее… Или уже несут.
– Долго что-то несут. Я думаю, они ее рассматривают.
Мне хотелось пошутить:
– Рассматривают, я уверен… Трогают. Слегка хватают нимфу за задницу.
– Нарисованную? – Он фыркнул.
– Да, нарисованную… А почему нет?
Но мой шуточный настрой Чижову не по душе. Школьный учитель относится к нашим здесь занятиям всерьез. Слишком всерьез к Недоплёсову. Слишком всерьез к жизни. Ему, на мой взгляд, временами недостает стариковской легкости. (Галоп седин! Стариковская придурь!.. Это не для Чижова.)
Но, возможно, у них с Недоплёсовым срабатывает социальная порука, взаимоподдержка. Учитель не может пренебрегать врачом.
– Мне наш врач интересен. Он талантлив. Во всяком случае, оригинален, – начинает Чижов (по-преподавательски угадав ход моих заниженных мыслей). – Мне только не нравится это его жареное словцо: «сатирмэн»… Знаете, он активно вводит слово в научный обиход… Видели его статьи?
– Нет.
– Жаль.
Чижову хочется поговорить. (Попадая к врачам, всякий одинок. И потому старики особенно ценят контакты в казенных коридорах. Суррогат скорой дружбы.)
– Что ж не почитали?.. А самих вас, Петр Петрович, не коробит слово «сатирмэн»?
– М-м.
– Я понимаю… Привыкнуть можно. Но в написании это все-таки режет глаз. Почему через «э»?.. Интересно, как это слово у него будет выглядеть по-английски… Ведь по-русски всё подобное через «е»… «спортсмЕн», «бизнесмЕн», «джентльмЕн»…
Его голос разогнался до громкого:
– Я хотел Недоплёсова спросить. Мне, мол, интересно… Написание, мол, говорит о многом… Но я испугался и смолчал. Вдруг он скажет, что «джентльмен» – это о совсем других людях.
Ага, ага! Мы тоже немножко шутим. Надо поддержать школьного учителя.
– Да, – говорю я. – Это вы вовремя спохватились. Насчет джентльменства.
А нас уже трое. Подошел по коридору еще один наш – Дибыкин. И сразу басит:
– Ну, что-о-о, умники?
Можно не отвечать. Дибыкин дебиловат, разговор с ним никакой.
Они стоят рядом – контрастная пара. Чижов деликатен. Чижов – высок, худ, с небольшой седенькой бородкой и в очках. Он похож на Чехова, уже ялтинского. Все понятно. Школьный учитель, конечно, знает о себе и о Чехове… И, возможно, культивирует эту свою похожесть. Так что он гуманен, мягок, человечен. Дибыкин рядом с ним гора горой. Мощный, могучий старикан. Мы все (вся четверка) довольно крепкие старики, но грубый мощный Дибыкин – это и вовсе нечто. Комок мышц.
Этот комок мышц наконец вспомнил:
– Пошли, пошли к черному ходу, умники!.. Ха-ха-ха. Картинка там. Картинка приехала!
Он похохатывает… Что тут смешного?
Мы идем к черному ходу. Картина и впрямь уже там. Ее выгрузили и оставили прямо у дверей. (Слышен шум отъезжающей машины.) Возле картины медсестра Ариша и наш четвертый старик – Клюшкин. Он нервный старик. Он машет нам своей пораненной забинтованной рукой:
– Чего вы там!.. Давай, давай, сатирмэны. Надо нести… Жду, жду, никого нет!
Мы подходим. Примериваемся, как взять. Я беру снизу и сбоку.
– Ваутерс… Копия с копии, – негромко сообщает мне о картине школьный учитель Чижов. Учителю хочется, чтоб люди всё знали. Просветитель… Он тоже берет за раму снизу.
Понесли.
Размер картины немалый, рама тяжелая. Ариша, организовав нас, шагает рядом и подгоняет краткими командами: «Неси ровнее!» – и еще: «Осторожнее на углу!» – и еще: «Легче, легче. Это тебе не рояль!» Но затем она замолкает. Наши руки согласовались, и теперь командует Чижов – учительствуя, он в школе имел дело с картинами не раз и не два. Да и мы, по сути, всё знаем. К чертям команды! У стариков опыта какого хочешь! А уж пристроить на коридорную стену картину, когда место намечено и главный тягловый крюк уже ввинчен, совсем не хитро.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
