Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
- А если и родители в сговоре? - предположила Настя. -Если допустить, что Погодина действительно впуталась в какой-то криминал ивынуждена скрываться, и Седов предупредил ее родителей, что нужно будетсовершенно постороннюю девушку опознать как Милену и этим спасти жизнь дочери?
- Бывает, - кивнул Давыдов. - Все бывает. Ничего, янайду людей, которые ее опознают и которых Седов не мог втянуть. Найду-найду,даже не сомневайся. Ты ж знаешь, я упертый, ежели мне кто не нравится, я ему допоследнего верить не буду.
Настя знала, что так оно и есть, но все равно версия ФедораИвановича казалась ей сильно притянутой за уши. Милена Погодина - студенткапервого курса юридического факультета, ну в какие аферы она могла влезть? У неенет ни образования, ни профессии, она даже не работала нигде с тех пор, какжила с Седовым, а до этого была сначала продавщицей в продуктовом магазине, апотом секретарем в каком-то мелком офисе. Во всяком случае именно такрассказывал сам Седов. Все могло быть гораздо проще, даже с учетом того, чтоПавел Седов лжет. Он мог сам узнать о неверности Милены и убить ее, причемобставить дело так, чтобы подозрение пало на Канунникова, вот и все. Именнопоэтому он упорно делает вид, что мысль об измене Милены ему даже в голову неприходит. А если Седов говорит правду, то Милену убил ее любовник ОлегКанунников. Или не Седов и не Канунников, а кто-то третий, тот, кто терпеливождал ее, сидя на подоконнике между девятым этажом и дверью на чердак.
Она покосилась на участкового Дорошина, который все этовремя стоял возле того самого подоконника и что-то записывал в свою толстуютетрадь. Давыдов прав, хороший он парень, толковый. И интеллигентный. Дажестранно. Вчера нарисовался толковый и интеллигентный начальник, сегодня Настяпознакомилась с толковым и интеллигентным участковым. Откуда в милиции столькотолковых интеллигентов сразу? Не иначе как удивительное совпадение, какоебывает только в сказках.
* * *
Двое мужчин медленно шли по дорожке между могилами. Моросилхолодный ноябрьский дождь, и тот, что постарше, держал над головой раскрытыйзонт. Его спутник, лет на десять моложе, шел сзади с непокрытой головой, и водастекала с мокрых волос на щеки и шею. Они остановились возле памятника, сгранитной плиты на них смотрели лица женщины и юноши. Надпись была лаконичной:Лариса и Георгий Безбородовы, и годы жизни, без указания точных дат. Тот, что постарше,положил на могилу охапку темно-красных роз, тот, что помоложе, - четырескромные гвоздички. Постояли молча. Наконец мужчина постарше прервал молчание:
- Ну, как ты живешь, Борис?
- Живу, - спокойно ответил Борис. - Все живут, и тытоже.
- Не женился еще на своей санитарке?
- Она не санитарка, Саша, она медсестра. Тебе оченьхочется меня унизить?
- Ну ладно, пусть медсестра, разница невелика. Всеравно она деревенская баба с двумя детьми, как ты ее ни назови. Так женился илинет?
- Мы расписались, - сдержанно ответил Борис.
- Давно?
- Два месяца назад.
- Значит, ты все-таки пошел на это, - в голосеАлександра зазвучало презрение. - Ты не просто предал память Ларочки, ты еще иузаконил это. Как ты мог?!
- Саша, успокойся, а?
- Я не успокоюсь! Ты довел мою сестру до гибели, тыпогубил жизнь собственного сына и теперь готов плюнуть на это, забыть,растереть и жениться на другой! Как я могу успокоиться? Ну как, как?!
Александр повысил голос и уже почти кричал. Боль его быланастоящей, ненаигранной, Борис это понимал. Александр Эдуардович Камаев оченьлюбил свою младшую сестру и до сих пор горевал о ее утрате, несмотря на то чтопрошло много лет. И хотя слова его казались Борису Безбородову несправедливыми,он не стал спорить, потому что уважал горе родственника.
- Прости, Саша, но все люди разные, - только и сказалон.
- Да, все разные. Одни помнят своих любимых всю жизнь,другие же предают их, предпочитая забыть, - зло проговорил Камаев.
- Нет, Саша. Одни люди предпочитают оплакивать себя ибыть несчастными, а другие предпочитают радоваться жизни. Вот в чем различие.
- Это демагогия. Я оплакиваю не себя, а Лару и Жорика.
- Это неправда, - твердо возразил Борис. - Это ложь,которой ты себя тешишь. На самом деле ты оплакиваешь себя. Когда мы говорим,что горюем по умершим, на самом деле мы горюем о себе, неужели это не понятно?Нам плохо без них, мы без них тоскуем, скучаем, нам их не хватает. Мы хотимвидеть их, осязать, разговаривать с ними. А их нет рядом, и мы от этогострадаем Понимаешь, о чем я говорю? Слышишь, сколько раз я употребилместоимение первого лица? Мы, нам… Речь все время идет о нас самих, а не о тех,кто умер. Нам плохо, НАМ! И мы от этого печалимся. А тем, кто ушел, им ведь неплохо. Если душа бессмертна, то она в небесах и ей хорошо. А если бессмертиядуши нет, то тем, кто ушел, вообще никак и уж в любом случае не плохо. Так чегоо них горевать? Нет, Саша, ты горюешь о себе самом. Это был твой личный выбор,и ты имеешь на него право. Но ты не можешь требовать, чтобы мой выбор был такимже.
- Интересно, и что же выбрал ты? - презрительноусмехнулся Александр Эдуардович. - Ты мог бы остаться в Москве, но ты уехал вкакую-то занюханную деревню, ты забыл Ларису, нашел там себе полуграмотную бабус двумя детьми, которая стирает твои трусы, солит огурцы и разводит кур. Этотвой выбор? Человек не имеет права радоваться жизни, когда умирают его близкие.
- Ты не прав, Саша. Если бы это было так, то толькомаленькие дети радовались бы жизни, потому что все мы довольно рано начинаемтерять близких. Прабабушек и прадедушек, бабушек и так далее. На земле царилобы одно сплошное черное горе. А это ведь не так, согласись.
- Не передергивай, - поморщился Камаев. - Ты прекраснопонимаешь, о чем я говорю. Я говорю о предательстве памяти тех, кто ушел. Когдаумирают наши родственники, мы не можем найти себе других. Мы не находим другуюмать, другого отца, другого брата или сестру. И их память мы не предаем. А вотновую жену найти можно. И нового ребенка тоже. И это есть не что иное, какпредательство по отношению к ним, циничное и отвратительное. Особенно если твоижена и сын погибли по твоей вине. А Лариса и Жорик погибли именно по твоейвине, и ты не имеешь права простить себя, ты должен мучиться этим до самойсмерти. А ты, видишь ли, сделал выбор радоваться жизни! На их костяхпразднуешь! Неужели тебе не стыдно?
- Нет, - вздохнул Борис, - мне не стыдно. Я занимаюсьлюбимым делом, я лечу людей, спасаю их жизни, я дам счастье одной женщине идвум ее детям, у которых хотя бы часть детства теперь пройдет в полноценной семье.За что из всего перечисленного мне должно быть стыдно?
- Ты никогда не поймешь меня, - с горечью ответилКамаев. - Мы говорим на разных языках, и всегда говорили. Я - об одном, ты -совершенно о другом. Ты просто не хочешь меня понимать, потому что тебе нечегоответить. Можешь больше не приезжать сюда, тебе нечего делать на могиле Ларочкии Жоры. Ты недостоин права бывать здесь.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
