— Но у меня и в мыслях не было сюда ехать! — возразил я. — Коляска Гадсона оказалась у «Ловкого пальчика» по чистой случайности.
— Но решение залезть в нее принял ты сам.
— А если бы я, когда добрался сюда, не поднялся на вершину холма, а спустился вниз? Может, я бы сейчас работал подмастерьем у кузнеца, у Джоба Молта, и подковывал лошадей? А вы наняли бы в помощники одного из сыновей булочника, когда те пришли бы поглазеть на лягушку, — рассудил я.
— Вероятно, — согласился хозяин, — но ты забываешь, что эти трое едва знают грамоту.
— Но я выучился грамоте только потому, что ходил к мистеру Джеллико.
— И все же ты ходил к нему по собственному почину и выбору. Вот видишь? Ты все сделал сам.
Так мы и рассуждали вечер за вечером, так и ходили кругами, пока наконец однажды хозяин не спросил меня:
— Ладлоу, тебе здесь хорошо? Ты доволен?
— Да.
— А будь у тебя возможность вернуться в прошлое, в тот вечер в Городе, ты бы захотел изменить ход событий?
— Сам не знаю, — протянул я. — Поступи я иначе, я никогда бы вас не встретил.
— Именно, — веско отчеканил Джо. — Все, что с тобой случилось, и дурное, и хорошее, в конечном итоге привело тебя сюда.
На этом наш разговор прервался, потому что дверь лавки отворилась и вошел очередной посетитель. Кстати, если Джо и дремал у очага, то всегда просыпался, стоило кому-нибудь поскрестись в дверь. Но если он спал слишком глубоко, Салюки играла у нас роль дозорного: она будто чуяла приближение посетителя и, когда тот еще только подходил к крыльцу, громко квакала. И никогда не ошибалась.
О, эта лягушка была умная и занятная тварь. Когда хозяин позволял мне, я с удовольствием кормил Салюки. Как проворно она выстреливала языком! Глазом моргнуть не успеешь, а жук или червяк уже исчезают у нее во рту. Крышку террариума я с самого первого дня больше не трогал: хозяин запретил, и я слушался. Иногда Джо вынимал Салюки из ее стеклянного обиталища и держал на ладони. Он так нежно гладил лягушку по пестрой спинке, что Салюки едва не светилась и тихонько посвистывала на свой манер. А я не забыл слова хозяина насчет того, что нужно завоевать у Салюки доверие, и не терял надежды: может, когда-нибудь и мне это удастся.
Я отчетливо помню эти дни, проведенные в тепле и уюте лавки, где мы устраивались у огня и отворачивалась от холодного внешнего мира. Но, разумеется, внешний мир то и дело стучался в дверь. Местные жители всячески старались изъявить свою благодарность за все, что Джо для них сделал. Один за другим они освобождались из железной хватки Гадсона и радовались, что больше не состоят у него в должниках. Однако былое отчаяние теперь сменялось гневом: Иеремия так долго держал их в страхе, запугивал, обирал, измывался! Да, местные жители расплачивались с Гадсоном, возвращая деньги. Но не одной этой расплаты жаждали их сердца.
Как-то вечером нас посетил местный доктор, Сэмюель Моргс. Меня это не удивило: накануне Джо явно выделил доктора из числа дневных клиентов, как он обычно делал с очередным закладчиком секрета, и пригласил в гости в полночь. И, подобно предыдущим ночным гостям, у доктора тоже оказалась за душой интересная история.
Внешность у доктора была изможденная, что усугублялось не сходившим с его лица угрюмым выражением, и пациенты мистера Моргса вряд ли могли бы определить по его лицу, что их ждет — жизнь или смерть. Возможно, проведай пациенты, что доктор и сам затруднялся в точности ответить на этот вопрос, они бы встревожились. Ведь на самом деле мистер Моргс вовсе не был доктором, всего лишь самозванцем-шарлатаном, ударившимся в бега из других краев, когда тамошние его пациенты обнаружили, что продаваемое им чудо-лекарство, панацея от всех болезней, — не что иное, как крапивный настой с разбавленным вином.
Для такого беглеца горная деревушка была лучшим прибежищем, какое только можно помыслить. Сказать по правде, особого вреда доктор Моргс никому не приносил. Он появился в Пагус-Парвусе лет десять назад и с тех пор исповедовал один-единственный врачебный принцип: держался теории, что большинство хворей проходят сами за семь дней. Поэтому доктор прописывал всем пациентам свое чудо-лекарство (усовершенствовав его, то есть сменив вино с крапивным настоем на смесь меда и пива). Лекарство надлежало принимать неделю подряд, и оно оказывало замечательное действие. Что касается уровня смертности, никому из местных и в голову не приходило как-то увязать деятельность доктора Моргса и частые случаи смерти от сердечных приступов в местных краях. Доктор пользовался доверием.
Но сам он больше всего боялся, что Иеремия Гадсон разнюхает про его тайну.
— Не могу обещать вам, что Гадсон никогда не узнает ваш секрет, — сказал ему Джо, — но если и узнает, то не от нас. Даю вам слово.
Он проводил гостя до порога и распахнул дверь, но доктор все медлил.
— Этот человек — чудовище, — объявил Моргс. — Много лет мы страдаем под его гнетом, и теперь жители Пагуса жаждут мести. Я знаю, они рассчитывают на вашу помощь.
— Что же я могу сделать? — негромко поинтересовался Джо. — Я ведь всего лишь ростовщик.
— Но они о вас иного мнения, — пробормотал доктор.
Джо в ответ лишь пожал плечами и вручил доктору Моргсу кожаный мешочек с деньгами.
— Vincit qui patitur! — крикнул Джо вслед доктору, но тот уже был слишком далеко.
Я вопросительно взглянул на хозяина.
— Выигрывает тот, кто умеет ждать, — перевел он.
Как обычно, я выполнил свою обязанность и записал признание доктора Моргса слово в слово, но мне стало не по себе. Позже я спросил хозяина:
— Как по-вашему, мы должны что-то предпринять? Он ведь подвергает пациентов опасности. Сам не знает, что делает.
Джо остался непреклонен.
— Никакого вреда он никому не причиняет. А другого доктора в деревне нет, — ответил он.
Я возмутился, запротестовал, но Джо напомнил мне, что наше дело — хранить чужие тайны.
— Думаешь, мы бы долго протянули, если бы сведения о докторе выплыли наружу? Случись такое, все наше предприятие пойдет прахом, — сказал Джо.
Предприятие, подумал я, какое еще предприятие?! Никаких доходов мы точно не получали. Рано или поздно деньги у нас кончатся, и что тогда будет? Но я так привык к своей новой жизни, что и помыслить не мог о переменах, а потому решил держать свои сомнения при себе. Хотя я и не понимал, что происходит, но расстраивать хозяина не желал. Чем бы то ни было.
Глава двадцать четвертая Иеремия замышляет план
