бы проверить, появился ли в кабинете Кощина ковер? Этот же или похожий. Ведь не исключено, что ларчик открывается по-другому: дело в ковре, который, например, можно заменить на другой, похожий. Я же видела только итог: замотанное тело…»
— Ник! Ты меня слышишь?!
— Что? Да. Ты говоришь, что Кныш ждет Инессу, которая до него не дошла. Но что, если она хотела сделать ему сюрприз? Пошла, не предупредив его звонком. Или к этому времени уже сотовая связь вырубилась. Иначе Кныш давно был бы уже здесь, так?
— Ну. Какая же ты умная, — вздохнула Катерина и встала с унитаза. — У меня сейчас вообще голова не варит.
Девушки через спальню Эки вышли в коридор. Вероника «случайно» прищемила дверью полу длинного трикотажного жилета и, якобы осторожно отцепляя его от какого-то шурупа, наклонилась и внимательно пригляделась к дверной ручке, оказавшейся идеально чистой. Кровь с клюва и шеи бронзовой птицы тщательно отмыли.
Дед постарался, решила ворожея и кулинар, по совместительству агент.
Попав уже в гостиную, Вероника убедилась, что Борджиа и Медичи могут не раздвигать свои ряды для новых членов клуба по интересам. Кощиным в том клубе делать нечего, совесть им таки мешает спать спокойно. Эдуард Кузьмич потому и не выходил к столу на завтрак: он ждал, пока появится повод, способный оправдать его истерзанный вид, бледное лицо с ввалившимися щеками и висками, полуслепой взгляд человека, переставшего бояться смерти. Только на внучке взгляд деда немного оживал, но становился настолько тоскливым, что у Вероники зашлось сердце. И появилось подтверждение догадки: дед совершенно уверен, что в смерти Инессы виновата его обожаемая Эка.
Но как? Почему?! Ведь Катерина совершенно точно не считает себя убийцей! Она что, сумасшедшая или лунатик? Сходила в дедов кабинет, грохнула Инессу и утром даже не вспомнила об этом?!
Бред. Но как еще объяснить появление крови на дверной ручке с наружной стороны? Если бы у Катерины действительно пошла носом кровь, то этим можно объяснить только испачканную подушку. Кровь с внешней стороны двери никак сюда не вписывается! Если бы испачканными оказались обе ручки, то да — девушка вышла, а потом зашла. Но испачканной-то оказалась только ручка со стороны коридора! Как будто Катерина испачкалась в крови, зашла в свою спальню и легла на кровать, оставив на подушке пятна.
Или кровь пошла носом в коридоре, а выходила из спальни Катерина еще с чистой рукой… Бред! Она что… притворяется, как в том фильме: «Здесь помню, здесь не помню»?! Она же сказала, что не заметила, когда из носа кровь пошла! Она так искренне страдает из-за гибели Инессы, что либо она говорит правду, либо она отличная актриса с ледяной сосулькой вместо сердца. А ужас, отразившийся на ее лице при виде мертвой докторши, — последствие недоумения: тело Инессы должно было находиться в кабинете, но как-то очутилось за забором…
Стоп, хватит! Надо остановиться и вспомнить «лезвие Оккама»: не стоит множить сущности. Достаточно уже всего. Вероника даже головой помотала, как будто стряхивая с нее лишнее.
— Вы тоже не согласны? — прозвучал рядом «повидловый» голос.
Ника едва не повторила уже традиционный для нынешней себя вопрос «а, что?». Пожалуй, рано она радовалась: сознание продолжает раздваиваться — одна его часть регистрирует происходящее в нормальной реальности, другая вышивает крестиком изнанку бытия. В гостиной обсуждали возможность отправить кого-то лесом до далекого поселка на этом берегу реки, Вероника не вовремя решила избавиться от лишних сложностей и помотала головой.
— Ну, я не знаю… — начала выкручиваться и поймала на себе взгляд Кощина, наполненный такой чудовищной болью, что против воли встала на его сторону. — Гроза вчера кругами ходила, так? Вдруг она опять вернется? В лесу сейчас опасно… как мне кажется. Думаю, ничего страшного уже не случится, если мы немного подождем, пусть погода хоть чуть-чуть утихомирится. Связь, например, восстановят…
— Да, — согласился антиквар. — Пока нет связи, потеряться в лесу без навигатора — проще легкого!
Эдуард Кузьмич, получивший стольких сторонников, тихонько выдохнул.
— Я тоже так думаю. Я несу за всех ответственность, еще одна трагедия нам ни к чему. В лесу сейчас опасно. — Как бы поставив точку в дискуссии, Кощин хлопнул ладонью по ручке инвалидного кресла на электрическом приводе, в котором теперь передвигался по дому. Подагра — это вам не насморк, Вероника не могла представить, какие усилия ночью приложил этот старик, чтобы избавить внучку от подозрений.
Но Кощин слишком рано выдохнул. Он сам назвал полный дом эзотериков и теперь огребал по полной: один из его гостей включил талант на требуемую мощность. В гостиную посланником вошел Камран и поклонился компании:
— Прошу прощения, господа. Доктор Али-Ага просит вас пройти в коридор. У него есть важная информация.
Хозяева и гости, недоуменно переглядываясь и перешептываясь, двинулись к коридору. Впереди всех на кресле ехал Эдуард Кузьмич. Коридор плавно повернул к дальним комнатам…
Иранский провидец, выпрямившись, словно жердь, застыл напротив двери в кабинет, едва не упираясь в нее носом. Заговорил, когда его окружили.
— Доктор Али-Ага говорит, — быстро переводил Камран, — что женщина умерла здесь. Не на улице под деревом, а в этой комнате, ночью.
— Какая ерунда! — вспыхнул Эдуард Кузьмич. Закашлялся, взмахнул рукой…
Иранец медленно повернул к нему голову, зашевелил губами. Особенный взгляд доктора сосредоточился на кашляющем хозяине дома, но Веронике показалось, что Али-Ага его совсем не видит: взгляд провидца был таким всепроникающим и жутким, что Ника даже испугалась за бедного Кузьмича — как бы того удар прямо сейчас не хватил!
— Доктор Али-Ага говорит, что ему необходимо попасть в эту комнату, — переводил Камран.
Эдуард Кузьмич продолжил кашлять, как будто не услышав просьбу…
— Эдуард, ты не веришь своему бойцу? — бестрепетно поинтересовалась Ангелина Сергеевна. — Дай ключ, — протянула руку и пробормотала: — Наша «Битва», кажется, начинается.
Деваться некуда, Кощин достал из кармана домашнего пиджака связку, протянул ее мадам и положил искореженные подагрой руки на подлокотники кресла. Постарался сесть прямо, откинулся на спинку кресла и облизал серые потрескавшиеся губы.
Доктор Али-Ага вошел в кабинет. Вероника, немного потолкавшись у порога с антикваром, просунула голову в дверной проем…
На полу кабинета как ни в чем не бывало лежал тот самый шелковый ковер, на красоту которого Ника вчера обратила внимание. Иранец, двигаясь словно во сне, прошел до письменного стола, опустился на одно колено и приложил ладонь к уголку ковра. Замер. Надолго.
Все превратились в слух и затаили дыхание. Застывший иранец в черном костюме, согнувшийся и опустивший голову, напоминал надгробный памятник — скорбящего ангела смерти со сложенными крыльями. Зло вещая, пугающая картина. Все
