ДеВи забыл, как моргать, от восторга, глаза сверкали каким-то волшебным блеском, будто бы в первый раз увидел отца в наряде Санты и еще не сомневался в существовании мифического старика. Одним словом, радости полные штаны, и я вместе с ним улыбался, хотя через минуту тишины начал бояться — вдруг еще потеряет дар речи буквально, мне же потом отвечать и объясняться за него. Что нужно ребенку для счастья? Кому-то и сотни таких игрушек не хватит, а этому всего одну (и хорошего папашу в придачу).
— Конечно, это я тебе вкратце рассказал и до жути радужно — на самом деле каждый пункт делится на несколько, там есть куча функций, ответвления для особых заказов а-ля больших медведей, да и лента часто ломается, нужно чинить, смазывать. В общем, работа не пыльная, но мозги кипят иногда, тяжелые, будто в пять килограммов.
Не было желания проводить ту же долгую игру, что и с Богатой Выскочкой, я оккупировал пульт управления и с минуту настраивал программу на свой вкус. Механизм заработал в поте шестеренок, пыхтел на нас от возмущения, мол, это свинское нарушение прав железяк на отдых. На втором этаже я подбежал с зачатком медведя к нашему столу, нацепил детали и одежду, какие были под рукой, и отпустил в последнее звено перед рождением. Мы застучали кроссовками вниз по лестнице, когда аппарат справился, тяжело вздохнул и заглох, обоим не терпелось увидеть конечный результат. Как по мне, вышло достойно, цвет приятный пепельный такой, из одежды шляпа, пиджак, галстук-бабочка и трость, в меру ярко, в меру спокойно. ДеВи сразу же схватил игрушку в пустом контейнере, обнял, помял все приличные и неприличные медвежьи места, а сияющие глаза размером с покрышки и улыбка от уха до уха вполне красноречиво оценили мой труд.
— Это чудесно… — прошептал он, на большее не хватило.
— А то! У многих есть игрушки, но мало кто видел магию их изготовления. И это завораживает даже на стотысячный раз. Только вот не хвастайся никому — помни, ни тебя, ни меня здесь не было, это обман зрения, слуха и всего остального!
— Я могила, Армани! Да и кому — у меня нет друзей почти что. Только одна девочка из параллельного класса… И она тоже без игрушек. У нее нет родителей, а злая тетка почти что бедная. Вот и хотел… для нее.
Я напряг лицо и живот, чтоб не расхохотаться — дело в том, что он покраснел, потупил взгляд в пол, как неумелый актер кино, еще и водил носком по бетонному полу, переминался с ноги на ногу, пока сердце отстукивало вальс. Ах, соплячья влюбленность — что может быть смешнее и умилительнее в своей наивности! Делаю ставку, мол, чуть позже девчонка влюбится в какого-нибудь засранца с родословной получше и забудет о нем, но через пару лет появится вторая, третья и так далее, мужские журнальчики будут брать у ДеВи ловеласное интервью, а эту первую любовь он и позабудет, как звали.
— Деньги-то хоть есть? Бесплатно я тебе ничего не дам, даже не рассчитывай!
Он затопотал в сторону раздевалки, как стадо слонов, и мигом примчался обратно, будто я уже устраивал аукцион, кому бы втюхать этого медведя. В детском бумажнике оказалось весьма неплохая сумма для малолетки, ДеВи достал и пересчитал купюры, сунул мне все, хотя я даже цену не назвал — какая деловая колбаса этот метр в кепке!
— Надеюсь, хватит…
— Откуда у тебя столько?
— Папа дает на школьные обеды. Я сэкономил немного с прошлого месяца, а это на следующий.
Ого, то есть он сбежал из дома, нашел эту фабрику, вынудил меня склепать игрушку и планирует целый месяц голодать ради какой-то там подружки — тупо и благородно, как раз в духе любови-моркови. Ох Жадный Слон, твой сын идет на такое ради кого-то — я, конечно, не одобряю самопожертвования, но в роддоме явно ошибочка вышла, смотри и учись хотя бы этому! В другой раз я бы закрыл глаза на нехватку пары купюр, тем более зарплата не за горами, но так нельзя, сначала игрушка, вторая, третья, потом букет цветов и кольцо с бриллиантом, а в первую очередь нужно о себе думать. Это мне можно сидеть на нищенской диете и пичкать себя лапшой, а в детстве каждый кусок мяса важен. Вырастет еще низкорослым задохликом или получит какую-нибудь язву желудка из-за этого, а меня потом будет мучить язва совести.
— Эй, Армани… Ау-у! Ты красивого сделал. Виолетте должен понравиться цвет. Наверное…
— Девчонки не повод плохо питаться! — сказал я резче, чем хотелось, он аж встрепенулся. — В смысле нельзя каждый месяц не есть. Сначала ей, потом себе захочешь, еще кому-то — в итоге умрешь с голоду, зато с игрушкой в руках… Я хочу сказать, что у тебя есть отец, и это он должен купить тебе (или дать деньги на подарок).
— Но он никогда в жизни мне не купит! И ей тоже… Прошу тебя: это очень важно. Продай! Или я все равно завтра куплю в магазине.
— У тебя не хватит на красивую подарочную.
— Ей бы любую… — ДеВи чуть ли не плакал, будто без плюша в домашней аптечке она может умереть. — Ты не понимаешь!.. А если монстр заберет ее? Так все и происходит. Сначала разные ужасы, а потом… Это правда! Она говорила… ей уже что-то странное мерещится…Я… я…
Сегодня я вообще сам не свой какой-то — дело в том, что хуже сопляков только заплаканные сопляки, вот и пришлось обнять его по своей воле, но только чтобы не разнылся окончательно. Он чуть ли не бредить про каких-то монстров начал, я мог еще поверить, что счастье от игрушек приглушает кошмары, но чтоб маньяк был инопланетно-мистическим, да ни в жизни! И все-таки даю слабину, это мило, что на фоне похищений дети боятся друг за друга не меньше, чем родители за них, а в случае с Жадным Слоном — даже больше.
— Добро, он твой, — сказал я спокойно и отлип от него.
— Спасибо, спасибо! Вот, возьми…
Он попытался всунуть мне деньги, смятые в кулаке, но я отмахнулся и ткнул плюшевого медведя ему в грудь.
— Ни слова, пока я не передумал… Лучше устрой своей девчонке настоящее свидание в кафе и заточите там огромную пиццу в мою честь — за те дни недобора калорий. И в следующем месяце обедай как надо, а не занимайся ерундой.
Прочитать мысли в этой головешке я не смог, но он засветился ярче всех лампочек
