властна. А у самой болото там, где вроде как живет душа. — Но ты кричи погромче, что мы с Тарнавским спим. Еще не все услышали. Недорабатываешь.
В глазах Лизы вспыхивает яркая обида.
Я знаю, что об этом ты никому не рассказала. Знаю. Просто мне больно, а ты меня трогаешь. Зачем?
— Куришь тогда почему? — Бывшая подруга покручивает в воздухе пачкой. Я смотрю на нее и жалею, что даже попробовать не успела.
— Из интереса.
Усмехается.
— Ну-ну… — Не верит мне. Вбивает еще несколько гвоздиков в крышку моего ментального гробика. — Я, кстати, с Витой вчера ужинала…
Это вообще не нужная мне информация. Выражаю скепсис взглядом. Лиза делает вид, что не замечает. Развернуться и уйти не так сложно. Как и не вернуться на обе оставшиеся пары. Как и не ответить Тарнавскому. А может напрямую отказать.
Не поехать ни к нему, ни на свою съёмную квартиру. Заночевать на точке. На точку он приехать не посмеет, даже когда увидит, что я там.
Это может разрушить наш план. А план — это святое.
— Ты думаешь, мне интересно?
— Думаю, очень.
Отворачиваю голову и смотрю на дерево.
Ну говори. Почему бы еще и тебе не залить мне за шиворот чуточку фекалий?
— Ты знала, что когда мы отдыхали загородом, твой Тарнавский пытался снять нашу Виту?
Возвращаюсь взглядом к Лизе. Что мой выражает — не знаю, но Лиза расценивает произведенный эффект как личный триумф. Расправляет плечи. Улыбается. Смотрит сверху-вниз, хотя мы почти одного роста.
— Вот просто так, — щелкает пальцем. — Подошел к ней и сказал, что она ему понравилась. Предложил трахнуться. Дал ключ от номера.
— И что она? — Я отлично помню тот эпизод. И кто кому что предложил тоже.
Внутри клокочет, но я позволяю Лизе самовыразиться.
Раньше вообще в лицо рассмеялась бы. Теперь мне уже не так смешно.
— Конечно, послала нахуй.
Улыбаюсь.
А я не послала. Точнее послала, а потом таяла-таяла-таяла… За эти два месяца он стал для меня самым родным в мире человеком. Мне сейчас даже пойти за советом не к кому. Единственный, кто приходит на ум — это он же.
— Я знаю, что Вита на нем висла. И это он ее не захотел, Лиз, — с лица бывшей подруги слетает самодовольство и спесь. Только мне это не доставляет ничего. — А ты могла бы перестать уже копаться в грязном белье человека, которого презираешь. Что он, что я — не твое дело. Я уже много раз тебе говорила…
— Я не встречала больших дур, Березина. — Лиза меня перебивает. Сквозь задетое самолюбие пробивается искренность. Я вижу ее в мимике. Слышу в надломленном голосе. Чувствую в вибрациях. Они удивительным образом резонируют с моими.
Мы обе чувствуем, как что-то теряем. Обеим кажется, что все летит к ебеням.
— Отец Игоря сказал, что Тарнавский притащил на мероприятие какую-то эскортницу. Игорь показал твое фото. Отец узнал. Тебе нормально, да? Он тебя позорит. В говно лицом…
— Достаточно, Лиз, — выставляю вперед руку. Делаю шаг. Забираю из пальцев подруги свои вещи и снова отступаю.
Ты не представляешь, насколько мне не нормально.
— Спасибо за заботу. Спасибо и отъебись от меня наконец-то.
Нет сил посмотреть ей в глаза.
Я разворачиваюсь и ускоренным шагом направляюсь по дорожке прочь.
Я хочу соскочить.
Он сказал, что гарантирует мне безопасность, что бы я ни решила.
Я только не помню: я могу соскочить или нет?
* * *
«Передай своему начальнику, что доступ к материалам он больше не получит. Кто бы мне ни спускал распоряжение».
В моей телефонной книге не забит номер, с которого прилетает сообщение в Телеграме. Но кто это я догадываюсь даже раньше, чем рассматриваю фото отправителя.
Лена-прокуратура. Здравствуйте.
Почему же не напрямую?
— Что там? — Тарнавский спрашивает, заметив, что я отвлеклась от своей тарелки на мобильный. Раньше я посчитала бы это тревогой и заботой. Теперь… Думаю, и так понятно, что нежности вопрос не вызывает.
Я слабачка, которая так и не слилась от совместного ужина.
Каждое слово Славы теперь воспринимаю с подозрением. Все в его поведении настораживает.
Вместо того, чтобы ответить сходу и правду, вяло веду плечами.
Поднимаю взгляд на мужское лицо и впервые за долгое-долгое время вру:
— Мама.
Он реагирует ожидаемо. Кивок и спустившийся в тарелку взгляд.
Моя мама его не интересует. А я начинаю подкипать. Я не хочу находиться в этом месте и в этой компании сейчас. Я не хочу испытывать неудобства в одно лицо.
Сердце разгоняется. Желчь и сомнения копятся.
Это же наверняка правда, что он пользовался преференциями отношений с прокуратурой. А теперь? Спускает ей задачи через начальство?
Что за… Урод?
Смаргиваю.
— Мама пишет, что хочет приехать, — вру развернутей. Провожу тест на искренность. Засекаю реакции. Интереса по-прежнему не очень много. Только брови приподнимаются.
А я утопаю в эстетике его движений, которую обожаю больше жизни. И в которой начинаю видеть что-то отвратное.
— Говорит, я слишком погрязла в работе и учебе. Хочет посмотреть, как я живу.
Слава кивает.
Откладывает вилку с ножом, поднимает взгляд к моему лицу.
— Езжай домой, Юль. Мама права. Отдохни.
Самые безобидные слова вызывают нелогично бурные ответные реакции. Внутри я кривлюсь. Отбрасываю вилку. Начинаю криком предъявлять. Внешне задерживаюсь на нем взглядом чуть дольше, чем стоило бы.
— Ты устала. Это видно.
Смаргиваю.
А что еще тебе видно?
Блять.
Кашляю тихонько, опускаю глаза на его стакан с водой.
А что, если сказать, что я устала от него, его игры, окружающих его людей и меня проблем из-за них?
Не успеваю решиться.
Вверх глаза зовет негромкое:
— Юль.
Отзываюсь. Мне кажется, смотрю слишком ранимо. Собираю себя по кусочкам и надеваю маску обратно.
— Если мама приедет, я хочу вас познакомить.
Не хочу отдавать ему инициативу. Не хочу давать имитировать заботу. Выпаливаю, пока не передумала. Реакцией… Наслаждаюсь.
Слава смотрит на меня, по истечению пары секунд немного хмурится. Не позволяет прочитать в глазах откровенное нежелание, но и энтузиазмом не горит. Почему же?
— Думаешь, твоя мама будет рада знакомству?
Я знаю, что нет. Но и позволять ему рационализировать свое нежелание не хочу.
— А в чем проблема? Она давно мечтает, чтобы у меня наладилась личная жизнь. Она наладилась. Ты же себя не стесняешься? — Улыбаюсь.
Слава в ответ — нет. Сверлит меня внимательным взглядом, в котором, возможно, что-то прочитать должна уже я. Но я не хочу.
— Возможно, проблема в том, что сначала я преподавал у ее дочери, потом взял на работу. Потом уложил в свою постель. Только уволить
