Для начала хочу уверить Вас — король Филипп обезумел. Ради обогащения казны он открыл охоту на рыцарей-тамплиеров и их семьи. Епископ Арно восстал против его действий и вскоре погиб, причем нам достоверно известно, что король лично отдал этот приказ. Как обычно, все грязные дела творятся руками подчиненных королевского советника Гийома. Это страшный человек, Ваше Святейшество, он беспощаден и не знает жалости даже к женщинам и детям. Но есть новость еще хуже — среди Ваших людей таится предатель. Кто-то доложил людям короля, что в Париж должен прибыть инквизитор, посланный Вами с тайной миссией. Я уже покинул город к тому моменту, когда он должен был добраться дотуда, так что не знаю, что было дальше. Но в ночь перед отъездом я подслушал разговор двух благородных дам. Одна из них — нынешняя любовница короля Филиппа. Если верить ее словам — Гийом, узнав о прибытии инквизитора, предложил сослать его в деревню, зараженную чумой, и убедиться, что обратно в Париж он не вернется. Конечно, Филипп согласился. Советник имеет на него огромное влияние, и подбивает короля низвергнуть Церковь, чтобы заполучить всю власть в свои руки.
— Боже правый… — Бонифаций потер виски, чувствуя, что в голове угнездилась тупая, ноющая боль.
— Также, Его Величество готовится возобновить войну с Фландрией — именно для этого он стал пополнять казну имуществом тамплиеров. Конечно, это вызывает большое волнение в народе — Франция кипит, как огромный котел. Филипп опять поднимает и без того непомерные налоги, а тут еще угроза, что снова начнут забирать людей на войну. В любой момент в Париже может начаться восстание.
Мужчина замолчал, и Папа, обдумав услышанное, задал вопрос, который волновал его с самого начала.
— Удалось ли хоть кому-то из вас разузнать что-то важное о Гийоме де Ногаре? То, что он бес во плоти, я и так понял — но у таких, как он, обычно много слабостей. Тайная греховная страсть, козни против престола, воровство, да мало ли что еще. Вы узнали хоть что-то, что может заставить Филиппа начать сомневаться в нем?
Осведомитель отрицательно покачал головой.
— У советника нет ни любовницы, ни тяги к богатству. Его нельзя обвинить даже в чрезмерном винопитии. Он искренне предан королю и тот верит ему, как себе. Единственной слабостью этого человека можно назвать жажду власти, но он знает, что не сможет занять трон, а потому — ему даже выгодно управлять страной в своем нынешнем положении, не сидя на престоле, а стоя рядом с ним. Ходят слухи, что вскоре Гийом станет канцлером, и многие уже сейчас называют его так, зная, что это вопрос решенный. Нынешний канцлер, Пьер Бельперш, внешне никак не реагирует на подобные оскорбления, но в этом тоже нет ничего удивительного. Дружеская связь Гийома и Филиппа настолько сильна, что он попросту бессилен что-то изменить. Полагаю, если в ближайшее время король не сместит Пьера с места канцлера, Гийом попросту устранит его сам.
Бонифаций устало вздохнул. Более безрадостные новости даже представить невозможно. С каждой минутой он начинал все больше беспокоиться об Адриане. Неужели нет никакой надежды спасти положение Церкви и сохранить ее былую власть?..
— Это все, что ты можешь рассказать, сын мой?
Мужчина встал и почтительно поклонился.
— Да, Ваше Святейшество.
— Жаль… ну, что же — напиши подробный отчет и отдай его Джакомо. Но это завтра, а пока иди отдыхать, думаю, дорога в Ананьи была долгой и непростой.
Осведомитель еще раз низко поклонился и уже направился к выходу, как вдруг Папа окликнул его снова.
— По поводу инквизитора Адриана. Ты сказал, что король по предложению советника решил отправить его в деревню, зараженную чумой. Тебе известно, с какой конкретно целью это было сделано?
— Не могу быть точно уверен, Ваше Преосвященство, я ведь лично не присутствовал при их разговоре. Но девица, которая сплетничала об этом, уверяла, что Адриана посылают в качестве посланника Инквизиции, ради борьбы с ересью. В деревне якобы скрывается ведьма, которая и наслала чуму на местных жителей. Но, думаю, Гийом де Ногаре просто решил избавиться от Вашего посланника как можно незаметнее, что проще сделать вдали от города.
Бонифаций, глядя в огонь, кивнул.
— Ступай. И позови ко мне Джакомо, прямо сейчас.
Через несколько секунд аудитор уже стоял перед Папой, нервно теребя рукав своего одеяния. Бонифаций, не обращая на него внимания, что-то писал, время от времени останавливаясь, чтобы перечитать. Закончив, он протянул свиток Джакомо.
— Выбери трех самых быстрых, хорошо обученных и внушающих доверие осведомителей. Покажи им мое послание и незамедлительно направь всех троих в Париж. Один должен будет передать мои слова Жаку де Моле, главе ордена тамплиеров, и тайно оставаться при нем до тех пор, пока я не прикажу возвращаться. Двое других отправятся в замок Филиппа. Упреди их, чтобы соблюдали крайнюю осторожность и не вздумали ни во что вмешиваться — мы больше не можем себе позволить оставаться без верных людей при дворе. Также, проверь тех, кто мог знать о поездке Адриана в Париж. Кто-то из них предал нас, и служит уже не Церкви, а этому чудовищу, Гийому.
Джакомо вздрогнул, принимая свиток.
— Но… Ваше Святейшество. Я ведь тоже об этом знал.
Глаза Папы сверкнули недобрым огнем. Аудитор, дрожа всем телом, приготовился к худшему.
— Хочешь сказать, что это был ты?!
— Нет, Ваше Святейшество! Конечно, нет!
— Помилуй меня, Преблагий Господь… Джакомо, ты кого угодно с ума сведешь. Ну, если это был не ты — тогда не стой тут столбом, а иди и займись делом!
— Да, Ваше Святейшество. Простите, Ваше Святейшество… — бормоча и кланяясь на ходу, аудитор добрался до двери и выскочил в коридор, бегом отправившись выполнять поручение Папы.
Бонифаций же вдруг улыбнулся, ощущая, как на душе становится спокойнее. Затихающие вдалеке шаги Джакомо стали своеобразной колыбельной, излившейся на его измученную душу. Наконец-то кончились долгие дни мучительного ожидания и неведения, и можно снова сделать ход в этой захватывающей партии, нет, даже в сражении — между властью светской и церковной, между Богом и Дьяволом, между разумом и безумием. И конечно, он свято верил, что одержит победу. Иначе и быть не могло…
Вскоре Папа уже безмятежно спал.
