что вызывало изумление современников. Такого в мире еще никто не строил. Дворец производил впечатление чего-то совершенно нового. Хрустальный дворец был построен в неслыханно короткое время – за 4 месяца. Первая Всемирная выставка промышленной продукции, как и было запланировано, открылась 1 мая 1851 года, и здание, в котором она проходила, многие воспринимали как главный ее экспонат. Его размеры поражали воображение, 125 метров в ширину и более полукилометра в длину, подобный размах был реализован только благодаря новым строительным технологиям и блистательным инженерным решениям. Таким образом, Хрустальный дворец стал первым в мире большим металлокаркасным зданием и первым зданием со стеклянными стенами.
За восемь месяцев 1851 года, которые дворец украшал Гайд-парк в центре Лондона, его посетили несколько миллионов человек, и он принес казне доходов в три раза больше, чем та потратила на его создание. Это был очень успешный проект, за который автор Джозеф Пакстон получил от королевы рыцарское звание и место в Палате общин. После разборки выставочных помещений архитектор собрал свой Хрустальный дворец на окраине столицы, разбил вокруг прекрасный парк и сделал из него любимое место для отдыха и развлечений, концертов и собраний для всех лондонцев еще на долгие годы. Дворец стал излюбленным местом городских гуляний, здесь устраивались музыкальные фестивали и праздники, спортивные состязания и выставки. В наступившем XX веке Хрустальный дворец уже не смотрелся так экзотично, ведь у него появилось множество архитектурных последователей.
Среди них были и модернисты, во главе с Ле Корбюзье и Мисом ван дер Роэ, они ценили лаконичные формы и геометрические силуэты, которые давал железобетонный каркас. Кстати, каждый из них работал над выставочными павильонами, но в XX веке каждая страна, участница выставки, возводила свое отдельное здание, потому размеры строений двух лидеров «интернационального стиля» камерные. Зато идеи и решения поражают новизной: Ле Корбюзье в своем парижском сооружении 1925 года отдает предпочтение бетону, а Мис ван дер Роэ, построивший свой шедевр в Барселоне в 1929 году, – стеклу.
И еще одна мечта была у многих зодчих-авангардистов – избавление от внешних стен, чтобы построить огромную высотку только из бетонных перекрытий и стекла. В 1919 году Людвиг Мис ван дер Роэ создает макет такого «стеклянного небоскреба», в котором слились в гармоничном симбиозе два открытия наших садовников – бетон и стекло. Воплотить свой замысел в жизнь архитектору удалось намного позже: в 1958 году в Америке он возвел первую призму со сплошным остеклением – Сигрем-билдинг. Но долгое ожидание с лихвой было компенсировано скоростью распространения «стеклянной идеи» по всему миру. И теперь в почти любом мегаполисе мира на любом континенте есть «уголок» небоскребов – Сити, где непременно нам встретятся внуки и правнуки железобетонных жардиньерок Жозефа Монье и Хрустального дворца Джозефа Пакстона.
Глава 16
Отказ по-королевски. История о Лувре и Лоренцо Бернини
Анри Тестлен. Портрет Людовика XIV Французского. 1667
Карьера каждого, даже очень успешного, архитектора состоит из вереницы творческих конкурсов, в которых он должен участвовать. Результат их предугадать невозможно, а потому автор любого проекта должен быть готов как к триумфу, так и к фиаско. Конечно, большой профессионал должен относиться к проигрышу конструктивно, и все же это удар для мастера, ведь в проект были вложены творческие силы и энергия, потрачено время, а иногда и немалые деньги. Немногие даже очень знаменитые зодчие могли принять отказ достойно, правда, история знает примеры таких роскошных – прямо-таки королевских – отказов, что сам автор даже не сразу осознавал, что его проект не будет воплощен.
Так произошло с самым знаменитым художником, скульптором и архитектором эпохи барокко Джованни Лоренцо Бернини, который сделал фантастически успешную карьеру в Риме, где всю жизнь он благодаря своему яркому таланту и благосклонной удаче купался в лучах славы и успеха. Но был в его жизни и крупный провал, когда его значительный проект не воплотился в жизнь, правда, случился подобный казус за пределами Италии, когда его известность была уже общеевропейской. Профессиональной репутации его уже ничто повредить не могло, а принимающая сторона постаралась, чтобы самолюбию художника не было нанесено урона.
В 1665 году маэстро Лоренцо был приглашен в Париж ко двору тогда еще молодого и только «восходящего» «короля-солнце» Людовика XIV. Архитектор был чрезвычайно занят работой над площадью вокруг собора Святого Петра в Ватикане, в эти годы возводилась великолепная колоннада, обрамляющая огромное пространство перед главным храмом католической церкви, эта колоннада прославит Бернини на всю Европу и на будущие времена, вот уже три с половиной века она носит имя своего создателя. Зодчий несколько раз откладывал поездку, но Людовик был настойчив и очень любезен, и долгожданный визит все же состоялся, он продлился почти полгода – летом и осенью 1665 года.
Итальянская знаменитость была принята французским монархом со многими почестями, в честь Бернини устраивались приемы, ему вручали ордена и почетные звания, а также предлагались заманчивые заказы с щедрым вознаграждением. Главным делом Бернини в Париже стало участие в архитектурном конкурсе, объявленном премьер-министром Жаном-Батистом Кольбером. Это был знаковый для нового царствования, масштабный проект завершения ансамбля королевского дворца – оформления восточного фасада Лувра. Бернини предложил два блистательных варианта дворцового фасада в своем стиле – это была роскошная барочная архитектура, выразительная, пластичная и эмоциональная, с выгнутыми крыльями, с овальными эркерами, с обильным скульптурным декором. В подобном стиле еще в течение века будут возводить дворцы монархи и аристократы в различных странах, от Вены до Петербурга. Но строгая комиссия, состоящая из членов Королевской академии, во главе с самим премьером, отвергла проекты Бернини, посчитав их слишком…«итальянскими», то есть вычурными и легковесными. Тогда маэстро решил радикально изменить не только фасад, но и все дворцовое крыло и предложил свой собственный проект всего здания, справедливо полагая, что дворец должен отличаться цельностью замысла и стилевым единством. Были убраны изгибы и обильный декор, этот сдержанный вариант приглянулся французской стороне гораздо больше.
Однако дело было не только лишь в одной архитектуре… Громкий конкурс на проект восточного фасада Лувра с привлечением иностранной звезды имел и политическую окраску. Это был ангажированный властями проект, необходимо было создать незыблемый символ крепнущей власти, заявить вечно фрондирующему Парижу, что наступают иные времена. Поэтому слишком изящные варианты дворца ни о чем не подозревающего Лоренцо Бернини никак не подходили для такой
