у него сильный характер — но воспитание, увы, оставляет желать лучшего. Но не все дети имеют такой внутренний компас, как у Маркушева. Игнатов… вы, наверное, его не знаете? Коля Игнатов, ученик восьмого класса. Хорошая семья со стабильным доходом, мама такой замечательной девочкой в школе была… И отец производит очень приятное впечатление. А Коля… У Коли совершенно неверные жизненные установки. Мальчик следует примитивнейшему социальному дарвинизму, разделяя мир на сильных и слабых — и себя, естественно, относит к сильным.
— Малышей обижает? — сообразила наконец Дина.
— И не только их… Одноклассники тоже не всегда могут противостоять Коле. Он, знаете ли, сколотил вокруг себя группу поддержки… И не стесняется использовать их в конфликтах. Мне очень не нравится, как эта компания влияет на обстановку в школе.
— И… при чем тут я? — нахмурилась Дина. — Такие вопросы в компетенции Ираиды Ивановны.
— Ираиды? Ну что вы! Поверьте, в сложившейся ситуации Ираида совершенно бессильна. Ну что она может сделать? Отругать Игнатова? Снизить оценку в четверти? Вызвать родителей? На выговоры Коле плевать, на оценки, в общем-то, тоже. А родители, видимо, не осознают масштаба проблемы… или не имеют на ребенка должного влияния.
— Но я его не имею тем более.
— Зато Григорий Маркушев имеет. А вы, в свою очередь, имеете влияние на Маркушева, — мило улыбнулась Мария Степановна.
— Но… Но это же… — растерялась Дина. — Разве так можно делать? Натравливать детей друг на друга?
— Нельзя. Вы совершенно правы, Диночка — так делать категорически нельзя. Но иногда мы оказываемся в ситуации, когда приходится сделать то, что нельзя. Потому что все остальные варианты еще хуже, — Мария Степановна поднялась, поправила пояс на вязаном кардигане. — Если вы считаете мое предложение неприемлемым, прошу — забудьте о нем. Я попробую еще раз поговорить с отцом Игнатова… Может, Женю Сумарокова попрошу, пусть припугнет паршивца. Возможно, хотя бы из этого что-то получится.
— Я… Я подумаю, — Дина тоже поднялась из-за стола. — Мария Степановна, постойте! Вы же забыли про шанежки.
— Ну что вы, Диночка! Это все вам. Кушайте на здоровье, — мило улыбнувшись, Мария Степановна исчезла за дверью. Вышитая салфеточка осталась лежать на столе, подмигивая Дине лиловыми пятнами анютиных глазок.В некоторых аспектах упыри здорово походили на вурдалаков. Например, имели схожие гастрономические пристрастия — и схожие же методы охоты. И упырь, и вурдалак одним и тем же способом убивали жертву — укус в область крупного жизненно важного кровеносного сосуда, обычно в область сонной артерии. И упырь, и вурдалак одним и тем же способом обеспечивали себе выживаемость — после смерти жертвы рана затягивалась, и труп выглядел совершенно не криминальным.
Но в некоторых моментах вурдалак и упырь различались принципиально и категорически. Тупой как хлебушек, вечно голодный и вечно тоскующий вурдалак самозарождался, как плесень в сыром подвале. Требовалось всего лишь совпадение нескольких маловероятных факторов. Во-первых, человек должен быть практикующим темным магом. Во-вторых, человек должен быть мудаком. А в-третьих — должен умереть без покаяния.
— Так, стоп. Погоди, — вскинул руку Сумароков. — Мудаком — в каком смысле?
— В прямом. Осознанный выбор сценариев, гарантирующих собственное благо за счет блага других. Ну, скажем, простенький деревенский заговор на любовь — это по факту темная магия. Но если девушка использует приворот, чтобы, скажем, подруге помочь — это один разговор. А если привораживает мужика, чтобы он дарственную на квартиру подписал — уже другой.
— Наличие прямого умысла, — сосредоточенно кивнул Сумароков. — Понятно.
— Да, именно. Наличие прямого умысла. Вурдалак в определенном смысле сам выбирает свой путь. Но с упырем ситуация другая. Упырь не встает — его поднимают. Опытный некромант способен вдохнуть в тело некоторую имитацию жизни. Упырь сохраняет некоторую долю прижизненного интеллекта, помнит прошлое и способен вступать в осмысленный контакт. Что мы, собственно, и видели на примере блондиночки. Чем сильнее некромант, тем больше упырь похож на обычного человека.
— И нахрена это нужно? В смысле… Ну поднял некромант упыря — чтобы что?
— Да что угодно. Сопротивляться приказу некроманта упырь не может. Да и не хочет, наверное. Ну стал бы ты спорить с человеком, который в любой момент может в могилу тебя уложить?
— Это смотря чего попросит… — Сумароков снова взъерошил пятерней многострадальный затылок. Волосы на нем уже стояли дыбом, как иглы у ежа. — Как думаешь, зачем блондиночку подняли?
— Отличный вопрос. Жалко, что некому задать.
— Да хватит тебе! Я же уже извинился!
— И что?! Толку с твоих извинений… — поморщилась Дина. — Информации ноль, где некромант — неизвестно, чего он хочет — непонятно.
— Может, он ее этого? Того? Ну, в смысле… — неожиданно смутился Сумароков. — Симпатичная баба, фигуристая…
— Возможно. Скоро узнаем.
— В смысле?
— В прямом. Эта симпатичная баба закончилась — значит, нужно поднимать следующую. Скоро в деревне появится еще один анемичный труп.
— Твою мать…
— Вот именно.
День в библиотеке тянулся, как сопля по стене. Прямо с утра забежал, азартно поблескивая очками, Паша. Осмотрев зал на предмет возможного Сумарокова, он разочарованно вздохнул и вежливо похвалил Рекса Стаута. Видимо, чтобы хоть как-то оправдать внезапный визит. Еще раз печально оглядев пустые столы, Паша все-таки не удержался.
— А у нас на пустыре вчера ночью стреляли! Бабушка говорит, что пьяные по бутылкам — но какие же в темноте бутылки? Я думаю, там совершили убийство.
— Почему именно убийство? — удивилась Дина.
— Потому что темно было. А в темноте очень удобно прятать тело.
— Логично, — не могла не согласиться Дина.
— Вот и я думаю, что логично. А вы… А вам… А вам Евгений Витальевич ничего не рассказывал? — смущенно колупнул пальцем стол Паша. Ломкая пластинка голубой краски, отколовшись, спланировала на пол.
— Нет. Служебные вопросы Евгений Витальевич со мной не обсуждает.
— Жаль… Хотя это, конечно, правильно. Служебные вопросы обсуждать с женщинами нельзя. Женщины секреты хранить не умеют, — рассудительно кивнул головой Паша.
— А с мужчинами?
— С мужчинами тоже нельзя. Мужчины пьют много. А бабушка говорит: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.
— Совершенно верно. Поэтому Евгений Витальевич свято хранит служебную тайну и не посвящает посторонних в детали расследования.
— А! Значит, расследование все-таки есть! — возликовал Паша. — Я так и думал!
Вдохновленный, он подхватил
