— Отец, пожалуйста, не говорите по-генуэзски. Я этот язык не понимаю и терпеть его не могу.
— Не понимает он! Баран! Что тебе надо? Откуда такая спешка?
— Я хотел предупредить вас, что приказал арестовать графа делла Мирандолу.
— Что?! — закричал Папа, побагровев. — Кто тебе позволил? Только я могу его арестовать. На основании каких обвинений?
— Имеется жалоба обманутого мужа, тоже благородного синьора.
Джулиано Мариотто состоял с флорентийскими Медичи в очень дальнем родстве, хотя и хвалился, что называет Лоренцо кузеном. До благородного синьора, особенно в сравнении с представителем дома Мирандола, ему было далеко. Однако пятьсот дукатов облагородят и горшечника.
Папа сразу заинтересовался. Пикантные истории были его страстью.
— Рассказывай все, и в подробностях.
Франческетто изложил суть дела. Медичи обвинил графа делла Мирандолу в том, что тот несколько месяцев тому назад похитил у него жену и стал ее любовником. Он опирался на показания нескольких благородных синьоров — сказать по правде, в его распоряжении были одни бандиты, но это мелочи, не заслуживающие внимания, — и на признания собственной супруги. Она уже многократно раскаялась и готова была признать, что демон околдовал ее и вынудил вступить в любовную связь. Франческетто знал, что это безобразная ложь. Настоящая история бегства донны Маргериты передавалась в Италии из уст в уста, но при виде дукатов сын понтифика сделал вид, что поверил в версию мужа-рогоносца.
— Отец, за этим стоит не только честь благородного господина, но и какое-то колдовство. Я счел нужным отреагировать сразу, причем от вашего имени. Нельзя допустить, чтобы знатный аретинец обратился к отцам-инквизиторам и к светским властям. Я ведь знаю, насколько вы печетесь о графе делла Мирандоле.
Иннокентий оперся на изящное мягкое кресло, в котором любил устроиться почитать, и принялся, ритмично постукивая ногами, терзать лица ангелочков на золоченых ручках. У его сына были потрясающие способности к вранью, и врал он столь виртуозно, что ему стоило поверить. Опрометчивый поступок Франческетто может оказаться на руку. Он снова допросит графа делла Мирандолу, но обращаться с ним будет хотя и уважительно, но уже как с арестантом, ожидая подтверждения обвинений. Папа даст понять, что он ему друг, и это должно еще больше напугать графа. Нет ничего хуже ощутить ласковое прикосновение перчатки палача: так и ждешь, что он вдруг переменит и выражение лица, и методы. И как ожидание наслаждения уже есть само наслаждение, так и ожидание зла есть худшее из мучений.
Но Папа чувствовал, что тут кроется еще что-то. Это читалось на лице сына.
— Ладно, — ответил он. — Я понимаю. Ты поступил правильно. Если есть хоть малейший намек на сделку с дьяволом, то надо действовать быстро. Учитывая положение графа, будет лучше, если им займусь я, а не инквизиция.
Теперь Франческетто предстояло изложить менее приятную часть событий. Он опустил голову и положил руку на грудь.
— Благодарю, отец. Но пока граф, к сожалению, ушел от преследования, хотя я надеюсь, что не позже нынешнего вечера он будет пойман.
Иннокентий вскочил на ноги.
— Ушел? Как ему удалось? Что за баранов ты послал его ловить?
Франческетто стиснул рукоять меча, силясь сохранять спокойствие.
— Я послал лучших людей, отец. Но в церкви Святого Духа, где я соорудил западню, затаился один человек, настоящая бестия, бессовестный убийца. Он помог ему бежать и уложил на месте троих, а может, и четверых.
— Ты что, потревожил меня только затем, чтобы наговорить этих басен?
— Нет, отец, — ответил Франческетто не то с обиженной, не то с довольной миной. — Дело в другом. Когда мы за ним гнались, обнаружили его дружка, поэта Бенивьени, который забавлялся с каким-то парнишкой.
— Да ну? В самом деле? Говорят, это очень распространено даже среди всеми уважаемых священников, — ухмыльнулся понтифик. — Хотя я не понимаю, что они в этом находят. В какое сравнение может идти мальчишка с умелой ловкостью женщины и с ее тепленькой щелкой?
— Я тоже не понимаю, отец, — осклабился Франческетто. — Хорошая кровь не лжет. Но это еще не самое достойное внимания открытие.
— Ну так рассказывай дальше! Чего ты тянешь?
— Я знаю, как вы заинтересовались писаниями графа и его «Тезисами»…
— Да, — буркнул Иннокентий. — Он желает занять место Папы… Мое место!
— Так вот, я обнаружил не только множество экземпляров «Девятисот тезисов», опубликованных этим печатником-евреем, но и…
— Перестань улыбаться и говори, что ты нашел, сукин сын, при всем уважении к твоей бедной матери!
— Две рукописи, отец. Я вам их принес. Думаю, они стоят гораздо больше самого графа. Вот! Они ваши.
Иннокентий взял из рук сына пакет из нескольких десятков страниц и взглянул на титульный лист, где красными чернилами было написано и несколько раз обведено:
Ultimae Conclusiones
Sive Theses Arcanae IC
— Что это такое?
— Если учителя, которых вы ко мне приставили, не были ослами, то это означает: «Последние девяносто девять выводов, или Тайные тезисы».
— Я пока не разучился читать по-латыни! Я хочу знать, что за штука эти тайные тезисы! — загремел Иннокентий, стукнув кулаком по ручке кресла.
Франческетто знал, в каких случаях отцовского гнева следовало опасаться по-настоящему. Момент был тот самый. Он, как в детстве, изобразил на лице раскаяние, прижал кулаки к губам и опустил голову.
— Отец, я действительно думал, что вы это знаете. «Тезисы» нашли в потайном ящике секретера. Я полагал, вы их ищете… и они представляют для вас большую ценность.
— Я даже не знал об их существовании. Ты, наверное, уже прочел от корки до корки, а?
— Нет, отец, — совершенно искренне ответил Франческетто. — Только заглавие. Какой рукопись мне отдали, такой я вам ее и принес.
— Дай-ка взглянуть. Что за шутки? Страницы склеены. Что ты с ними сделал?
— Ничего. Клянусь Мадонной, они такие и были.
Иннокентий попытался открыть страницы, но они были соединены в единый блок. Тогда он попробовал просунуть между страницами кончик стилета, а потом подцепить уголок длинным ногтем мизинца, но ничего не получилось.
— Сколько, ты говоришь, сделано копий?
— Две, отец. Одна сейчас у вас в руках. Есть другая, но у той тоже склеены страницы.
— Оставь, не трогай грязными руками! — крикнул Папа и снова забубнил себе под нос: — «Тайные тезисы»… Еще одна новость об этом одержимом… Демон поначалу ввел его в экстаз, а потом закрыл страницы… Специально закрыл, чтобы никто не смог открыть.
— Отец, можно позвать брата Лоренцо, алхимика. Он откроет.
