— Мы им устроим, блять, Варфоломеевскую ночь. У меня, знаешь сколько бойцов, блять, «невидимого фронта»⁈ Да такого невидимого… Хрен я их светил, бывших коминтерновцев.Старая гвардия. Они ещё нам за Сталина не простили.
— Что-то ты разошёлся, Юрий Иванович… Как бы тебя «кондратий» не хватил.
— А может я сам себя специально распаляю, чтобы сдохнуть, нахрен, и не увидеть этого вашего… развала СССР!
— Нашего, Юрий Иванович. Нашего… Ничего, товарищ полковник, у нас тоже револьверы найдутся, — сказал он тихо, вспомнив фразу из недавно перечитанного «Собачьего сердца» Михаила Булгакова. — Только вот в кого стрелять? Одним выстрелом семерых не завалишь, а начнём, попрячутся, суки.
— Ладно, всё! Поговорили! Пошли пить!
— Пошли!
* * *
Однако не смотря на «ажиотаж» выпили они немного. После третьей рюмки обоим как то вдруг поскучнело. Разговор не клеился, да и о чём говорить, если о главном нельзя? Не о компьютерах же? Смешно даже представить, что они продолжили бы словоблудие. Поэтому полковник вынул из портфеля лист с напечатанным на нём текстом и передал его Дроздову. Тот погрузился в чтение, а полковник позволил себе задремать. Правда вскоре его разбудил недовольный возглас Дроздова.
— Афганистан? В семьдесят девятом, в декабре? Да! Возможно! Там сейчас кризис! А я, значит, — замначальника внешней разведки, управления «С» с ноября? Понятно почему! Один из руководителей штурма дворца Амина 27 декабря 1979 года? За организацию которого был представлен к званию Героя Советского Союза? Отказался от этой награды, попросив наградить вместо него одного из офицеров — участников штурма? Инициатор создания и вышестоящий руководитель подразделения специального назначения «Вымпел»? Давно я им про «зарубежный спецназ» талдычу… Ничего себе у вас источник оперативной информации! Вот тебе и повоевали! Мать пере мать!
Дроздов вдруг вспомнил, что они не в подвале и резко замолк.
— Я не выключал глушилку. Даже если кто-то пытается слушать, здесь полная тишина. Для них мы даже не поднимались из подвала. Но лучше всё же перебдеть.
— Разумеется. Вы так смело с этим ходите?
— Специальная папка-переноска и листок не простой.
— Понятно. Не взорвётся в руках.
— В руках нет. Давайте сюда.
Полковник взял листок и положил его в с виду обычную, папку, закрыл её и нажал на кнопку замка. Внутри папки зашипело.
— Открывать не будем. Очень неприятный запах.
— Знаком с такой системой. Но сам не пользуюсь. Минимум всего шпионского.
— Понятно.
— С одной стороны, должность зама расширяет горизонты, с другой стороны, я, судя по, э-э-э, буду по уши в работе. Да и война, не время для разборок. Когда начнётся сказано, а когда закончится?
— А практически, когда уже будет поздно, что-то предпринимать. В восемьдесят девятом просто выведем свои войска.
— Что значит, «выведем»?
— «Общими усилиями, в том числе благодаря переговорам, которые мы вели со всеми сторонами — США, Ираном, Пакистаном, другими странами — удалось провести вывод войск организованно и с минимальными потерями. Буквально все, в том числе члены Политбюро ЦК КПСС Николай Рыжков, Егор Лигачев, Виталий Воротников, Виктор Чебриков, другие, говорили об ущербе материальном, моральном, который наносит нам присутствие наших войск в Афганистане. И военное руководство, Генштаб, полностью поддерживало линию на вывод войск». Это я цитирую одного деятеля, — сказал полковник.
— Что за, мать его, за деятель, такое сказал?
— Президент СССР Горбачёв.
— Президент СССР Горбачёв⁈
Вытянутое лицо Дроздова ещё больше вытянулось, а челюсть выдвинулась вперёд. Он взял бутылку водки налил в рюмки, тут же выпил одну и снова налил.
— Сук!! Президент, блять, СССР, блять! Минимальные потери, блять! Моральный и материальый ущерб блять! Материальный ущерб!
— Вас точно сегодня инфаркт бабахнет. Вы бы поспокойнее реагировали.
— Да как же⁈
Дроздов выпил свою, а следом и другую рюмку.
— Вы стакан принесите. Я стаканами глушил, — произнёс полковник спокойно. — Надо, кстати, отпечатки пальцев стереть, чтобы полиция меня не притянула.
— К чему?
— К вашему трупу. К чему ещё.
Полковник достал из портфеля носовой платок и спокойно протёр рюмку, вилку и тарелку.
Это спокойствие гостя вдруг передалось Дроздову. Он порозовел.
— Вот ещё. Стану я из-за какого-то СССР себе инфаркт накручивать! Это я так! Танец с бубном исполнил.
— Голливуд отдыхает, Юрий Иванович. Браво. А я думаю, когда вы исполнять закончите?
— Хе-хе! Раскусили старика! — вытянутое лицо Дроздова расплылось в улыбке.
— Приятная у него улыбка, — подумал полковник. — Этакий добрый дядюшка…
— Изучил ваше досье, Юрий Иванович. Вашими нервами можно корабли буксировать. А тут какой-то СССР. Да и знаем мы оба, что процесс реконструкции запущен давно. Это наш источник не знает этого, и излишне «рефлексирует», а что в, работавший ещё с третьим интернационалом, что я с Коминтерном и работавший под Евгением Петровичем Питоврановым долгие годы… Так что. Кто кого ещё завербовал? Так сказать…
— Вы! Безусловно вы меня, товарищ полковник. Хе-хе-хе! И что же вы делаете, чтобы спасти СССР?
— Да, кому он нужен в таком виде? — скривился полковник. — Вы же правильно сказали: клопы впились в тело народное и сосут кровушку. Просрал Никита и иже с ними СССР. Разрушил своими реформами. Прозевали чекисты. Тоже скурвились. Всё за власть боролись. Пересрались и прое*али вспышку справа. А теперь уже поздно пить боржоми. Вот с помощью Нашего компьютерного гения подправим чуток экономику и повалим колоса на глиняных ногах к пирамиде капитализма.
— Но ведь он, действительно, компьютерный гений. Мне вот сейчас покажи чертежи из будущего и что я сам с ними смогу сделать?
— Ничего, конечно. Как и я. А он, да — гений. Он и там в Союзе дома собирал такую технику, что хоть нашей, хоть зарубежной далеко было.
— Ну так зачем же всё-таки выпустили? И как, главное, выпустили?
—
