отшить все заново — но не в такие сроки. А показ на Красной Площади перенести по первому капризу не получится, такое планируют и согласовывают заранее. Проект будет потерян для всех заинтересованных сторон.
Она ведь хотела, чтобы он был потерян! Ее вся эта шайка выводила из себя. Лаврентьев, давно уже пивший ее кровь, обнаглевшая перебежчица и Арден, который решил, что он может стать у нее на пути. Жаль только, что Охримовский этого не понимал.
— Ты с ума сошла? — укоризненно посмотрел на нее он. — Это же девяностые какие-то!
— В девяностых тоже были свои удачные идеи.
— Но не такие! Ты представляешь, что с нами станет, если эти молодчики попадутся? Это тебе не верные воины, которые будут до последнего молчать, защищая свою королеву!
— «С нами» ничего не будет, — возразила Ирина. — Я заказала это в частном порядке и оплатила из личных средств. Как видишь, фирма ничем не рискует. Но они не попадутся.
— Все равно не надо. Это тупейший ход, ты подставляешься.
— Ты меня выдашь?
Он замер, обдумывая это. Ее напряженный взгляд Охримовский выдержал без труда, но и ссориться с ней не спешил:
— Нет, я тебя не выдам. Но я прошу тебя, чтобы ты одумалась и остановилась сама. Кто-то может пострадать! И если в тебе осталось маловато человеколюбия, думай о том, что тебе за это придется отвечать — при худшем сценарии. Ты понимаешь, какой это срок? Да и потом, не забывай, что там сейчас Светлана Егорова! Я не хочу, чтобы это коснулось ее.
— Это ее не коснется, там вообще никто не пострадает. Сгорят только тряпки. А этого разговора не было.
Отступать она не собиралась — и хотела, чтобы он это понял. Не важно, метил Охримовский на ее место или нет. Он был достаточно умен, чтобы понять: пока ему выгоднее быть ее другом, а не соперником.
Да и потом, он мог изображать тут святошу сколько угодно. Ирина за эти годы достаточно хорошо изучила его: что бы он ни болтал, бизнес всегда будет для него на первом месте. Может, он и правда не рискнул бы жизнью Егоровой. Но трястись над соблюдением закона или обязательным сохранением чужой коллекции он точно не будет.
— Ладно, — сдался он. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
— Доверься мне.
Опасный момент миновал, Ирина наконец позволила себе вздохнуть с облегчением.
Охримовскому не обязательно было знать, что на сегодняшней встрече она дала два задания: сжечь тряпки и избавиться от Егоровой, потому что ее возвращение в «Вирелли» Ирине точно было не нужно.
* * *
Эдуард Лаврентьев понимал, что не существует удачного времени для беды — на то она и беда, чтобы сваливаться на голову неожиданно! Но теперь она была совсем уж не к месту и не ко времени. Если бы можно было выбрать самый неудачный момент для проблем, это наверняка был бы он.
В здании была установлена великолепная система пожарной безопасности, а украшения хранились так, что им навредил бы разве что ядерный взрыв, но никак не огонь. Однако именно сегодня, из всех дней, у них находилась еще и коллекция Толи Ардена. Проклятые куски ткани, которые так легко горят! Верить, что это просто совпадение, было трудно, но Эдуард заставлял себя, потому что иначе и до паранойи доходиться можно.
Теперь он стоял снаружи вместе с остальными сотрудниками и ждал, когда уже прибудут эти чертовы спасатели — заснули они там, что ли? Пожар был не слишком сильным, никто не пострадал, однако запах дыма, расползающийся по воздуху, бесконечно раздражал.
Сотрудники реагировали на случившееся по-разному: кто-то ругался, кто-то плакал, кто-то бестолково метался вокруг огороженной территории, как будто это могло что-то изменить.
Один только Романов, пожалуй, оставался привычно равнодушным, словно его случившееся вообще не касалось. Он подошел к Эдуарду и полюбопытствовал:
— Ты Егорову не видел? Не могу ее найти.
При посторонних он еще мог изображать вежливость, а вот наедине говорил свободно. Да и к чему церемониться? Они знали друг друга слишком долго и слишком хорошо.
— Не видел я твою Егорову, — отмахнулся Эдуард. — Какая тут вообще Егорова, если у нас коллекция сгорит? Все сгорит!
— Все не сгорит. Сгорят ненужные тряпки.
— Ардену это скажи!
— Арден и без меня в курсе, — пожал плечами Романов. — Ты действительно думаешь, что он будет рисковать показом на Красной Площади вот так глупо? Хрен с ним, с пожаром, во время примерки много что может пойти не так. Он сюда прислал копии подешевле, которые не жалко.
— Да? — смутился Эдуард. — Не знал!
Хотя ему полагалось знать. Ему, а не одному из мастеров!
— Это потому что ты его невнимательно слушал. А Егорова где была сегодня? В студии или в мастерской?
— Далась тебе эта Егорова! В студии, вроде.
— Тогда странно. Все дизайнеры вышли, а ее я не видел.
— Может, отошла куда?
— Не отошла бы.
Эдуард не находил в этом ничего особенного, но решил все-таки проверить. Он подошел к группе дизайнеров, с тревогой наблюдавших за пожаром. При его появлении эти девицы наконец подобрались, так что разговорить их было несложно.
Они подтвердили, что Егорова и правда была в студии с самого утра. Пожарную сирену она тоже слышала, должна была выйти вместе с остальными. При этом никто не мог уверенно сказать, что Егорова из здания вышла — никто ее не видел.
Это Эдуарду не нравилось, но еще ничего толком не значило, нужно было все проверить. А вот Романов, привычно скользивший за ним незаметной тенью, ничего проверять не собирался. Он вполне уверенно направился в сторону перекрытого здания.
— Да погоди ты! — возмутился Эдуард. — Слышишь, пожарные уже едут?
Сирены приближающихся машин и правда звучали совсем близко, однако Романов не был бы собой, если бы поставил здравый смысл выше собственного упрямства. Он даже не обернулся, и никто не пытался его удержать — в компании его многие побаивались, отрицать это было нельзя.
— Да чтоб тебя, засранец, — процедил сквозь сжатые зубы Эдуард.
Ему не следовало потакать этому. Нужно было приказать охране задержать Романова — и уж точно не идти с ним. Потому что сорокалетнему мужику такие выходки непростительны! А тому, кто ему в отцы годится, — тем более.
Но, даже понимая это, Эдуард все равно обнаружил себя идущим рядом с ним в полное дыма и воя сирен здание.
Они направились сразу же на этаж дизайнеров. Пытаться спасти коллекцию было поздно — да и глупо, если это действительно дешевая копия. Эдуард надеялся, что быстрая проверка успокоит Романова,
