они никогда не одобрят.
— В том-то и дело, Бред. Я не прошу благословения. Я понимаю, что им тяжело, поэтому мне и в голову не приходило ожидать, что они отнесутся к этому нормально — это было бы несправедливо. Я просто хочу, чтобы они оставили меня в покое. Но нет… ни по поводу этого, ни по поводу любого моего решения, которое им не понравится. В конце концов, им виднее. Я живу в стране фантазий, где я скульптор.
— Фрэнки…
— Мне нужно идти, увидимся позже.
Она высвободила руку и ушла.
От гнева мышцы сводило всю дорогу домой. Но уже на подъезде гнев иссяк. Она больше не злилась. Просто устала и опечалилась. Казалось, что независимо от того, какой выбор она сделала, кого-то разочаровывала.
В любое другое время она бы заперлась в студии и погрузилась в собственный мир, работая над скульптурой. Но рука ещё болела, и Фрэнки не могла этого сделать. Поэтому налила себе бокал красного вина и направилась во внутренний дворик на террасу. Дул прохладный ветерок, поэтому она подбросила несколько поленьев в костёр, а затем устроилась в одном из кресел-качалок. Фрэнки вздохнула, почувствовав спиной согретое солнцем дерево и запахи древесного дыма, трав и благоухающих цветов.
Да, это то, что нужно.
Это прелестный сад. Выложенная камнем дорожка, клочки разноцветных цветов и растения, растущие в милых маленьких кашпо. Но она не могла поставить это себе в заслугу. Единственным реальным вкладом, который она внесла, были скульптуры и фонтан с русалкой. Остальное сделала Марсия, которая купила магнолию, шпалеры с глицинией и цветочные ящики с искусственными апельсинами, розами и ландышами.
«Каждой женщине нужно маленькое убежище, где она могла бы расслабиться», — сказала Марсия.
Фрэнки воздержалась от замечания, что студия — её убежище, потому что знала, Марсия пыталась быть милой.
Знала, что Марсия хотела для неё хорошее, хотела, чтобы она была счастлива, и хотела найти способ сблизиться с ней. Она слышала много историй о матери, и знала, что у Кэролайн и Марсии были общие увлечения, например, садоводство, игра на пианино и классическая музыка. Марсия, без сомнения, надеялась, что внучка будет такой же. Но она оказалась той, кто едва помнил о том, что нужно поливать растения (отсюда и разбрызгиватели), кто предпочитал играть с металлом и глиной, а не на пианино, и кому нравилось слушать рок-музыку во время работы. На самом деле Фрэнки жаль, что у них не было общих интересов. Точно так же жаль, что не ладила с Бредом и дедушкой. Возможно, они не особенно понимали её, но на самом деле заботились. Они хотели, чтобы она была счастлива. Но хотели контролировать то, что делало её счастливой. И это сводило волчицу с ума. В данный момент волчица была в дерьмовом настроении, а это означало, что для Фрэнки, вероятно, не лучшее время для негативных мыслей. Ей нужно расслабиться. Она бросила взгляд на джакузи в конце террасы. Окунуться могло бы помочь… Может быть, позже.
Запрокинув голову, она закрыла глаза и погрузилась в окружающее. Она слышала лишь щебет птиц, журчание фонтана, треск дерева в костре и ритмичный скрип кресла-качалки. Мало-помалу напряжение в теле спало, и…
Фрэнки резко проснулась от стука в дверь. Она моргнула, с удивлением осознав, что задремала. Она не была уверена, как долго проспала, но небо немного потемнело. Костяшки пальцев снова постучали в дверь. Вздохнув, она поднялась на ноги.
«Наверное, это Джеффри», — подумала она. Когда Марсии не удавалось добиться сотрудничества Фрэнки, он часто позже приходил и пытался «урезонить» её. Другими словами, он попытался убедить Фрэнки отступить. Но когда Фрэнки распахнула дверь, она обнаружила, что это не Джеффри. А Трик, прислонившийся бедром к перилам её крыльца. Волчица мгновенно оживилась. Что касается Фрэнки… похоже, будто её организм сделал долгий вздох облегчения.
— Зачем пришёл? — спросила она, хотя без злобы.
Он бросил на неё жалостливый взгляд.
— Я голоден. Накорми меня.
— Ты шутишь?
Он оттолкнулся от перил и зашагал вперёд.
— Я никогда не шучу о еде.
— Уверена, что если бы ты пошёл домой, Грейс приготовила бы что-нибудь.
— Но тогда я не был бы в твоей возбуждающей компании и без доступа к восхитительному рту.
Трик запечатлел на её губах долгий, томительный поцелуй. Дегустируя. Дразня. Овладевая. Он скучал по ней. На самом деле он едва знал её, но скучал по знойному голосу, загадочной улыбке, юмору и маленькой злобной черте. Закончив поцелуй, он прикусил её губу и обхватил лицо руками. Именно тогда он заметил следы напряжения. Шерсть его волка встала дыбом.
— Что не так?
— Ничего. Просто очередной из обычных дней.
Трик мягко втолкнул её в дом, пинком закрыв за собой дверь.
— Скажи, что случилось. Не говори «Ничего». Рассказывай.
Она вздохнула.
— Я обедала с дядей, бабушкой и дедушкой. Всё прошло не очень хорошо.
Разозлившись на то, что ублюдки снова расстроили её, Трик почувствовал, как стискивает зубы. Он не высказал вслух своего гнева — ей не нужно разбираться ещё и с его дерьмом. Трик потёрся носом об её нос и провёл рукой по волосам.
— Хочешь, чтобы мой волк помочился на их шины?
Как он и надеялся, она рассмеялась. Это был тихий, усталый звук, но всё же.
— Нет, но я ценю твоё предложение. — Фрэнки издала вздох удовольствия, когда его пальцы прошлись по её затылку. — Не думаю, что из меня такая уж хорошая компания, но если хочешь рискнуть, можешь взять пива и присоединиться ко мне на веранде.
На его лице отразилась нежность и вальяжность, и Фрэнки решила, что ему понравилось, что не пришлось уговаривать её. Что ж, она не собиралась притворяться, что против его присутствия. Это просто глупо.
— Я воспользуюсь шансом. — Трик достал пиво из её холодильника из нержавеющей стали. Выйдя на улицу, он уселся в кресло-качалку рядом с ней. — Милая у тебя тут обстановка. Особенно с джакузи и чудовищным грилем.
Он предположил, что скульптуры сделала она. Одна из них чёрное, извилистое, шаткое, зловещего вида дерево, с ветвей которого, вопреки всему, свисали красивые белые цветы.
