— А ты то откуда знаешь!? — окрысился Куцый.
— Я свет фар видел. Они там остановились.
— Так это были м-менты, или нет? — поинтересовался Серый.
— А хрен его знает, мы же слиняли раньше.
— Надо будет ему скорую вызвать, — неожиданно подала голос Женька.
— Чего это? — удивился Кулич.
— А че тебе, жалко, что ли? — спросила она. — Счас с вокзала позвоним, и все. Никто не узнает, кто звонил.
— Да звони, жалко, что ли, — отмахнулся Куцый. — Надо бы как-то эту зелень разбить. У таксистов, что ли, попробовать. Толька, ты пойдешь, у тебя хоть рожа не так разбита.
Отрабатывай теперь нам, сачок.
Так они вошли на привокзальную площадь.
— Значит, вы не убивали Александра Серова? — спросил Астафьев.
— Нет, — ответил Толька, и покосился на адвоката, сидевшего сбоку от него. Тот одобрительно кивнул головой.
— Хорошо, теперь такой вопрос. Что за труба была в руках у Вепрева? Какой длинны, толщины?
Толька поднял глаза, припоминая.
— Ну, длинная, такая вот, — он развел руки, показывая.
— Сантиметров семьдесят, — прикинул Юрий. — А толщина?
Толька оглянулся по сторонам, и указал на стояк отопления.
— Вот такая, точно.
— Это, кажется, три четверти дюйма? — напряг свои познания в столь далекой области знаний Юрий.
— Именно так, — подтвердил адвокат, — три четверти дюйма.
— А потом, когда вы подошли второй раз, вы ее видели?
Парень с недоумением пожал плечами.
— Не видел, не заметил. Я не обратил на это внимание.
В это время зазвенел телефон.
— Да, Астафьев.
— Юрий, чем занимаешься? — голос принадлежал подполковнику Попову.
— У меня сейчас допрос подозреваемого.
— Как закончишь, зайди ко мне.
— Да я, собственно, все, остались формальности.
— Тогда жду.
Через пять минут Астафьев входил в кабинет начальника.
— Присаживайся. Ну, что там с делом Серова? — спросил подполковник.
— Они сознаются только в попытке грабежа, и не более. Версии у всех очень похожие, но против них все улики. И портмоне, и отпечатки пальцев Вепрева на кредитках, что они бросили в районе рынка. Так что, осталось выяснить некоторые детали.
— Хорошо, молодцы, быстро вы сработали, — Попов помолчал, потом виновато развел руками. — Но, Юра, придется тебе это дело отдать в другие руки.
— Почему? — Астафьев был ошеломлен. — Там осталось совсем немного.
— Я все понимаю, но вернулся из отпуска наш хитроумный прокурор, Курдюмов, проверил текущие дела, и первым делом вставил перо в задницу Шилову, как раз по поводу того, что дело Серова ведет не прокуратура, а следственный отдел. Так что, готовься передавать это дело им.
— Это же все допросы, все очные ставки, все заново? Сколько время уйдет? Что там, Игорь, не мог прикрыть меня? Официально то он ведет дело.
— Да, но провести такого старого лиса, как Курдюмов, очень сложно. Кто-то ему стуканул, тот расколол Шилова, и все! Сливай воду!
— Это же еще неделя лишней работы, так получается?
— Да, но что делать?
— Попов как-то странно взглянул на следователя, и сказал.
— А знаешь, кому отдают это дело?
— Откуда же мне знать?
— Ольге Василевской, нашему новому следователю по особо важным делам.
— Василевская? — Юрий начал припоминать. — Редкая фамилия. Это не дочь…
— Дочь, — Попов кивнул головой.
— А-а! Понятно.
Леонид Васильевич Василевский был областным прокурором, и передача такого, почти законченного дела в руки его дочери теперь получала несколько двусмысленный оттенок.
— Понятно, — Юрий не мог скрыть своего разочарования.
— Спрячь свое «понятно» в карман, и иди, готовь документы на передачу дела.
Тем же вечером, в четыре часа, Юрий поднялся на второй этаж прокуратуры, и постучал в кабинет номер четыре.
— Войдите, — ответил резкий женский голос.
Ольга Василевская любила строгую прокурорскую форму. Темно-синий, приталенный, явно сшитый на заказ китель с серебряными погонами, галстук с двуглавым орлом на узле, все это шло к ее черным волосам, темно-карим глазам и точеной фигуре. Макияж она предпочитала резкий: темную губную помаду, активные тени, черную тушь на ресницах. Даже маникюр на ногтях был, вопреки моде, кричаще алого цвета.
Вся передача дела заняла не более часа. За это время Василевская ни разу не перешла с официального тона на какой-то иной.
— Какие еще следственные действия вы хотели бы провести? — спросила она Юрия в самом конце разговора.
— Тут есть несколько нестыковок, надо бы их разрулить. Например, нужно найти ту трубу, которую держал в руках Вепрев. Проломить голову Серову могли только ей. Затем, два телефонных звонка с вызовом «скорой». Теперь, что-то непонятное с кровью на одежде убитого. Там группа крови четвертая, резус положительный. Она не принадлежит никому из присутствовавших в тот день на месте происшествия, совершенно другая группа крови.
— Может быть, самому убитому? — предположила Ольга.
— У него не было открытых ран.
— Но, может, у него кровь шла носом. Кто знает?
— Нет, — Юрий отрицательно замотал головой, — у него третья группа крови, такая же, как у меня, это я точно помню. Мы в девятом классе все сдавали кровь на группу и резус. Из всего класса только у нас оказалась одна абсолютно одинаковой. Мы еще тогда с Сашкой шутили, что можем, в случае чего, друг у друга ее позаимствовать.
— Да, мне говорили, что вы с убитым были в дружеских отношениях, — Ольга закурила, откинулась на спинку стула, — это, наверное, сильно мешало в ходе следствия?
— Да, было такое, — признался он.
— Но главное вы сделали, нашли убийц своего друга, и это делает вам честь.
— Да, только Сашку ведь не вернешь. Ну, что, все?
— Да, тут вот еще распишитесь, — она пододвинула ему очередную бумагу.
Астафьев расписался, распрощался, и, выйдя, чуть подумал, и решил зайти к Шилову. С молодым заместителем прокурора у него давно наладились дружеские отношения, да и накопились кое какие дела, требующие вмешательства прокуратуры.
— Приветствую вас, Игорь Владимирович, — сказал он, заходя в кабинет.
Шилов улыбнулся, протянул ему руку. Астафьев в очередной раз удивился, насколько тот похож на эстрадную знаменитость Максима Галкина, только Шилов был русоволосый, и без следов одесского происхождения.
