что жутко бодрое настроение его отца испортилось. Однако оно быстро вернулось, когда священник начал. Чем дольше длилась месса, тем шире становилась его улыбка, а все остальные плакали.
В море печальных лиц единственным ликом, которое не отражало печали, кроме лика его отца, было лицо ангела, сидящего на передней скамье рядом с Лукой.
Он не мог не наблюдать за Марией на разных этапах похорон, гадая, в какой момент она заплачет. Он думал, когда хор будет петь евангельскую песню, она хотя бы будет выглядеть грустной, или когда грузчики будут выносить тело ее матери; но даже когда ее мертвую мать опускали в землю, она не проронила ни слезинки.
Доминик не мог не рассмеяться над тем, что считал ее ангелом.
Мария была принцессой мафии и таким же гребаным монстром, как и все остальные.
Одиннадцатая глава
Земля снова становится целой
Казалось, что это грех - бросать грязь на такой красивый, белый гроб. Каждая лопата издавала сильный стук от удара, который становился все мягче, когда грязь начинала заполнять яму глубиной в шесть футов.
Когда Доминик покинул кладбище, Мария вышла в противоположном направлении, и, когда земля снова стала целой, Доминик повернулся, чтобы бросить последний взгляд на принцессу.
Таким образом, из конца было создано новое начало.
Двенадцатая глава
Самая большая шлюха Блу-Парка
Поездка обратно в Блу-Парк определенно была неловкой, когда они садились в старый черный Cadillac Люцифера. Это была еще одна вещь, которая отделяла их от Карузо - видеть все новые модели Кадиллаков вокруг них.
Когда Люцифер повернул ключ в замке зажигания и машина с ревом завелась, его улыбка исчезла, потому что праздник закончился.
— Ну..., - начал разговор Доминик.
— Ну, что? — огрызнулся Люцифер, выезжая на дорогу и вклиниваясь в поток машин.
— Когда ты собирался сказать мне, что у меня есть еще один брат?
— Если бы я захотел, чтобы ты, блять, знал, то сообщил бы.
По его голосу Доминик понял, что, если бы он не был за рулем, он бы дал ему пощечину. Однако правда была очевидна: Люцифер явно был ошеломлен не меньше его, но не тем, что у него есть еще один сын, а тем, что его главный враг взял его к себе.
— Почему ты не хотел его? — спросил Доминик, глядя на свои руки, которые начали дрожать. Он не думал, что когда-нибудь по-настоящему поймет своего больного отца и то, почему он делал те или иные вещи. — Тебе нужен был гребаный солдат, но ты позволил ему гнить на улице?
— Его мать была шлюхой! — прорычал Люцифер в ответ. — Он мог принадлежать любому мужчине!
— Остановись, - сказал Доминик, чувствуя, как поднимается желчь. — Тормози, мать твою! - снова заорал он, когда его отец не остановился, и потянулся, чтобы резко повернуть руль. Они свернули на обочину.
— Что за...
Люцифер ударил по тормозам и захлопнул машину, когда Доминик выскочил из машины.
Когда Дом наклонился, из его рта хлынула рвота, и он с трудом выбрался из машины.
Весь день ему приходилось лицезреть радостное выражение лица отца по поводу того, что жену босса Карузо упокоили после трагического убийства. А теперь это дерьмо? Он мысленно перебирал в памяти все те гребаные случаи, когда проходил мимо Сэла, живущего на улице, хотел дать ему мелочь или пару долларов, которые были у него в кармане, но так и не дал. Потому что он использовал эти деньги, чтобы купить Кэт что-нибудь от скуки, застряв в подвале, или чтобы купить Ангелу и Маттиасу пачку пончиков утром на заправке, если у них закончились хлопья. Не зная, что каждый раз, когда он это делал, отказывал своему собственному чертову брату.
— Тебя тошнит? —лицо и голос Люцифера пропитались разочарованием, когда он, обойдя машину, увидел, что Дома вырвало. — Когда это я вырастил такую киску?
— Я съел остатки дерьмовой стряпни ДиДи сегодня утром, и от этого у меня, наверное, пищевое отравление, - быстро соврал Доминик, благодарный за то, что отец ему поверил.
Вытерев рот тыльной стороной ладони, он встал прямо, лицом к отцу. — Ты знал, что он твой сын, признай это.
— Я знал, - наконец признал Люцифер без угрызений совести. — Но только когда он родился, и я увидел его глаза, то понял это.
— Тогда почему ты не привел его домой? — спросил Доминик, сбитый с толку. Создать армию, чтобы вернуть город, было целью всей жизни его отца.
Люцифер молчал, явно размышляя, пока не выпалил. — Его мать была самой большой шлюхой Блу-Парка! Я не хотел, чтобы кто-то знал, что я спал с ней.
Мать Сэла не была шлюхой; шлюхами были отвратительные мужчины, которые подкатывали к ней на углу улицы и платили за то, чтобы переспать с ней.
Сделав шаг в направлении отца, Дом сердито указал на него пальцем: "Значит, ты позволил своему сыну годами гнить на улице, вместо того чтобы сообщить всему миру, что тебе приходится платить за секс?"
На этот раз кулак, который метнулся к его лицу, Доминик не успел поймать. В прямом и переносном смысле, он должен был принять удар на подбородок, иначе наказание было бы еще хуже.
Доминик выплюнул кровь, наполнившую его рот, в траву, все еще ожидая, что Люцифер ответит на его вопрос.
— Да, - наконец холодно ответил его отец.
Сначала Дом молчал, безучастно глядя на отца, пока не откинул голову назад в смехе.
— Какого хрена ты смеешься? — шипел Люцифер. — Что я трахал проститутку?..
— Нет, — грудь Доминика все еще бурлила от смеха, но он становился все более зловещим, пока совсем не прекратился. Глядя в черные глаза отца, Дом подарил ему ту же жуткую улыбку, которую видел весь день. — Мне кажется забавным, что тот сын, к которому ты не имел никакого отношения... в итоге стал твоим величайшим творением, и ты привел его прямо в объятия своего врага.
Кулак, встретивший его лицо, погрузил Доминика в глубокий сон...
***
Пробежав квартал, он, наконец, добрался до пункта назначения, наклонившись, чтобы перевести дух.
Дом смотрел, как Люцифер выходит из машины.
Тяжело
