едким высказываниям и поступкам и наоборот.
– Нет, – ответил я, подвигая стул. – Проспал. Выдалась тяжелая ночь.
– И впрямь было душновато. – Джулиус откинулся на спинку и блаженно втянул носом запах свежезаваренного чая. Я недоуменно воззрился на него. Ночью было на удивление холодно, кажется, даже шел снег. Приглядевшись повнимательнее, я заметил, что напарник выглядел отвратительно. Серое лицо, покрасневшие глаза, а под ними залегли фиолетовые тени.
– Ты в порядке?
– Ты так похож на моего брата, – внезапно выдал он вместо ответа и как-то странно, очень грустно улыбнулся. – Младшего…
Похоже, он действительно слегка не в себе. Я вспомнил о пожаре и закинул удочку:
– Он умер?
– Нет. Он прожил долгую и счастливую жизнь. – Глаза у Джулиуса закрывались сами собой, а он упрямо открывал их снова.
– Но ведь ты сказал – он младше? – Я определенно чего-то не понимал.
Олдридж неловко дернулся и пролил на себя несколько капель обжигающе горячего напитка, но, кажется, даже не заметил этого.
– Да? Наверное, ошибся.
Я не хотел, чтобы он останавливался, хотел, чтобы больше рассказал о себе, пусть и в полубредовом состоянии. Кстати, с чего бы, ведь накануне вечером он чувствовал себя прекрасно?
– Джулиус, что с тобой… – Взгляд мой упал на пол, туда, где из-под стола торчали длинные ноги коллеги, и я заметил нечто невероятное. То, чего никак не ожидал.
В мусорной корзине, не слишком тщательно припорошенные мятой бумагой, стояли две пустые бутылки из-под виски.
Запах алкоголя удачно маскировался ароматом чая, да и фрамуга была приоткрыта специально, чтобы проветрить помещение. Оглянувшись на диван, я убедился, что минувшей ночью на нем спали. Джулиус догадался по моему виду, что скрыть следы преступления не удалось, и с удвоенным старанием принялся дуть на чай, остужая его. Такими темпами он один выпьет весь чайник.
Жестом бывалого фокусника я, ничуть не смущаясь, извлек корзину из-под стола и поставил рядом с подносом:
– Итак, что у нас тут. – Поворошив бумаги, я вдруг узнал в одной из них карандашный рисунок – набросок пропавшей шкатулки, сделанный мисс Ричмонд. – Ты с ума сошел!
Слава богу, он не догадался порвать листок. Я расправил его и, аккуратно сложив вчетверо, спрятал в карман. Джулиус посматривал за моими действиями сквозь полуприкрытые веки. Кажется, он вот-вот заснет.
– Что на тебя нашло? – продолжил допытываться я. – Еще нет и одиннадцати часов!
Олдридж загадочно улыбнулся уголком губ. Наверное, начал пить еще вечером. Тогда тем более удивительно, как ему сейчас удается не только держаться в вертикальном положении, но и вполне связно разговаривать.
– Джулиус, ты…
– Она ведьма!
Я замолк. Мне послышалось?
– Прости, что ты сказал?
Джулиус с усилием разлепил веки и, бросив на меня быстрый, полный непонятного мне чувства взгляд, повторил:
– Она ведьма.
– Мисс Ричмонд?
– Кто?
Так, похоже, мой пьяный друг начинал терять нить беседы.
– Ложись-ка на диван. Устроим сегодня выходной. Нам же надо иногда отдыхать, да?
Я помог ему выбраться из-за стола. Перед тем как окончательно заснуть, он схватил меня за руку, притянул к себе и выдохнул прямо в лицо:
– Не верь ей. Не верь никому…
Отличный совет. Только не уверен, что смогу ему следовать.
Я сидел в кресле Джулиуса и рассматривал рисунок загадочной шкатулки мисс Ричмонд, когда в дверь постучали. К счастью, это лишь почтальон, а не очередной клиент – не хотелось бы объяснять, почему детектив, к которому они пришли, сладко посапывает на диване, по уши укрытый клетчатым пледом.
– Мистер Джулиус Олдридж? – Я представился, и почтальон разочарованно вздохнул. – Мне нужно отдать мистеру Олдриджу посылку, лично в руки. Когда он появится?
Именно этот момент напарник выбрал, чтобы с грохотом упасть с дивана. Почтальон вытянул шею, чтобы хоть что-нибудь разглядеть.
– Я передам ему посылку. Я его компаньон. Где расписаться?
Небольшой, но увесистый сверток перекочевал в мои руки. Когда дверь за любопытным почтальоном захлопнулась, в приемной показался заспанный Джулиус:
– Я, кажется, уснул. – Он ожесточенно потер лицо и взъерошил волосы. – Что это у тебя?
Мы вместе вскрыли посылку.
– Ничего не понимаю. Это же она! – воскликнул я, не сдержавшись. – Вот рисунок. Смотри, все сходится!
Под слоем упаковочной бумаги оказалась изящная лаковая шкатулка, инкрустированная перламутром. Как две капли воды похожая на ту, что украдена из дома мисс Ричмонд. И, чтоб мне провалиться, это, несомненно, та самая. Если вор хотел подшутить, у него получилась весьма оригинальная шутка.
– Джулиус? Что думаешь?
Он отвлекся от молчаливого созерцания нежданно-негаданно объявившейся пропажи и осторожно, точно ядовитой змеи, коснулся крышки кончиками пальцев. Пришлось повторить вопрос:
– Эй, ты меня слышишь? Надо позвонить мисс Ричмонд и…
– Нет.
– Прости? – Я с удивлением наблюдал за тем, как он заворачивает шкатулку обратно в бумагу и прячет в ящик стола.
– Не сегодня. Мне нужно кое-что проверить.
И снова эти загадки. Как я их ненавижу!
Олдридж запер стол на ключ и убрал его в карман. Мое удивление начало перерастать в раздражение.
– Это еще зачем?
– Чтобы ее не украли снова.
Я ждал продолжения, которого, само собой, не последовало. Джулиус поймал мой взгляд и спросил:
– Филипп, ты мне доверяешь?
Я пытался найти подсказку в его темных глазах, но ничего не нашел:
– Нет.
Это слово вылетело, как пробка из бутылки, словно выстрел. Мы оба стояли друг против друга, оглушенные им.
– Значит, так… – наконец тихо произнес Джулиус и отвернулся. На краткое мгновение захотелось упасть на колени и молить о прощении. По счастью, это желание быстро миновало.
– У меня дела. – Я открыл дверь и на пороге обернулся. Джулиус не сдвинулся с места, все так же стоял, прямой, как восклицательный знак. Я прикрыл за собой дверь и только в узком коридоре, упирающемся в точно такую же узкую крутую лестницу, дал выход чувствам, от души пнув стену. Легче не стало.
На вокзале я купил билет на автобус и через сорок минут оказался за пределами города. Вдоль дороги росли невысокие кусты, из окна кажущиеся сплошной серо-коричневой лентой, а за ними до самого горизонта лежали перепаханные в зиму поля. Девушка, сидевшая напротив, читала книгу в мягкой обложке, в другом конце салона мирно беседовали две старушки. Пахло выхлопом. Мне было неспокойно. Глубоко в душе роились вполне оправданные сомнения и страхи. Листок с адресом всегда был при мне, но кто мог гарантировать, что дом, где более полувека назад жила семья Элриджей, еще не снесли или не превратили в какую-нибудь пивнушку? Наверное, впервые я открыто и осознанно пошел против напарника и коллеги, против человека, пред которым преклонялся и слова́ которого никогда не ставил под сомнение. Я могу ничего не добиться и тогда просто промолчу, никто не узнает
