гипнозом и собственные мысли убегали от нее.
Аня больше не чувствовала себя собой.
Волчица вела её глубоко в лес. Туда, куда в такую непогоду не забирались люди и даже звери. Но Аня носом чуяла что-то близкое, родное. И сердце её затрепетало.
Так же оно должно стучать, когда возвращаешься домой?
Аня стала слышать чужие мысли, разговоры. Кто-то думал о еде, кому-то хотелось укрыться от вьюги, кто-то замерз, а кто-то наоборот разгорячился… Лишь мысли волчицы впереди ускользали от Ани. Она была закрыта от нее и открыта в то же время… Будто она могла управлять Аней, а та лишь на нее смотреть.
Они выбежали на пустую стоптанную опушку. Волки крутились здесь, они их ждали. Их было два десятка, может больше. Они поглядывали на Аню цепкими, изучающими глазами. Кто-то оголил клыки, но никто не набросился. Они отошли в сторону, давая белой волчице пройти в центр. Аня семенила за ней с прижатыми к голове ушами.
Она смиренно ждала и оглядывалась. Она увидела знакомого одноглазого волка среди них, он был потрепан и хромал. Но при этом первый пошел к Ане. Белая волчица преградила ему путь, но Аня неодобрительно фыркнула и обошла её. Одноглазый с одобрением залаял, открывая свою пасть — у него отсутствовал один клык в верхнем ряду зубов. Он подошел к ней и принюхался, а потом коснулся её носа своим.
И Аня ощутила его гнев. Лишь на несколько секунд, но этого было достаточно. Он ненавидел белую волчицу и любил одновременно. Он был обязан её любить, ведь она была главной. Но он хотел быть на её месте, хотел увести стаю прочь. Из-за этого дальнего похода погибла его беременная самка и он озлобился.
И он был страшно голоден.
Аня понимала его чувства — она тоже была голодна и зла. Но не понимала, на кого злость была направлена больше. Воспоминания, мысли — все утекало прочь, как быстрый ручей уносит бумажный кораблик. Аня не могла поспеть за ним.
Потом стали подходить другие. Они виляли хвостами при знакомстве, лизали морду, нюхали каждую её часть. Аня неловко повторяла за ними. Их спектр эмоций был простой — они были рады её видеть. И они знали, кто она.
Белая волчица подошла к ней последней. Велела следовать за ней. Аня понимала её без слов, без приказов, все было просто, как дышать. Повиноваться, быть волком, быть частью стаи.
Будто Аня всю жизнь была здесь. Будто действительно вернулась домой. К настоящей семье, которая все это время её ждала.
Волчица повела её подальше, вглубь. Тут следы стали странными, они петляли. И Аня почувствовала запах крови — он забился нос, подобно сигаретному дыму. От него невозможно укрыться, но он не раздражал, а звал. Аня почувствовала, как слюна капает на снег. Её живот крутило и штормило — она была страшно голодна.
Они оказались посреди близко стоящих деревьев. Они были распложены так плотно, что между ними не пройти, пришлось обходить. И вот за ними, прикрытые снежными ветками елей, лежало несколько мужчин.
Аня завиляла хвостом — она смогла их узнать. Там, во сне, она видела их — в плотных пуховиках, с рациями. Она помнила, как они смеялись, а потом возмущались. Тогда они казались ей здоровыми и крепкими, сейчас напоминали детей, сваленных в кучу. Некоторые были ранены, это от них так сладко пахло. Одежда в некоторых местах разорвана, на оголенной коже видны следы клыков. Некоторые словно спали, покрылись снегом и были бледны, как мертвецы. Но они были живы, Аня чувствовала. Двое из них сидели чуть в стороне. Они сжали друг друга в объятиях и широкими глазами смотрели на Аню. Часто и испуганно дышали. На них не было обуви, их ноги окоченели. Если Аня откусит им пятки, они даже взбодрятся…
— Вот и все, Миш, — сказал один из них. Он крепко сжал своего друга и зажмурился. — Надька меня на том свете убьет.
— Дьявол раздери Дорофеевых, — второй плакал от боли и страха. Она начал махать перчаткой и попытался кричать. — Прочь! Фу! Убирайся!
Волчица рядом зарычала, и он сразу же прекратил. Она намекала Ане, тыкнулась в нее носом.
«Это для тебя» - говорила она.
Аня подошла к мужчинам вплотную и обнюхала их. Еще пахнут сигаретами. А один пах знакомо… Терпкий, пряный аромат крепкого кофе… Аня облизнулась, и мужчины сжались.
Перед ней возник образ маленького кофейника, улыбка юноши. А потом он оказался так рядом, что Аня заскулила. Она отбежала от мужчин, а волчица рыкнула на нее, призывая не мешкать. Остальные тоже чуят их, и они ждут, когда им разрешат присоединиться к трапезе. Аня зарычала следом и развернулась к белой волчице. Та непонимающе оглядела её и громко фыркнула. Аня начала негромко лаять на нее, и та раздраженно клацнула зубами.
«Если ты не отпустишь эти чувства, ты отравишься» - знала Аня.
Но она хотела отравиться. Что-то ей говорило, что пути назад не будет, если она сделает это. Она рычала на белую волчицу, призывала её уйти. Я справляюсь, говорила Аня. Но я не хочу, чтобы ты смотрела.
Белая волчица нехотя попятилась. Она относилась к Ане как к нерадивой дочери и покачала головой. Не задерживайся, приказала она. Молодые тоже хотят есть. Аня сама это знала, их голод был её голодом. Волчица ушла и когда её запах растворился в ночной пурге, Аня развернулась к мужчинам.
Некоторые из них очнулись, но не смели нападать. Они переглядывались и будто общались телепатически. Но не смели нападать — слишком ослаблены они были. А Аня была здоровой, она возвышалась над ними и могла откусить каждому голову, если бы захотела.
Но она хочет… отпустить их. Туда, где пахнет кофе, туда, где её кто-то ждет. Сердце жалобно билось, она сдерживалась, чтобы не заскулить, как брошенная псина. Аня негромко залаяла на них, и они вздрогнули. А потом стала тыкаться мордой в еще лежачих. Развернулась и стала топтаться вокруг и иногда лаяла. Она пыталась им сказать, пыталась объяснить — она не могла больше говорить.
— Мне кажется или нас не будут есть… — зашептал кто-то.
— Надо убираться. Хватай Митю за руки, я за ноги.
— А куда нам идти? Эти твари утащили нас черт знает куда…
Аня залаяла и повернулась в нужную сторону. Она помнила, откуда пришла. Там жили обитатели её сна, туда им нужно вернутся. И тогда, может быть, они вернуться за Аней…
