причинить вреда человеку!), и что преступление совершил... ну, допустим, обкуренный скинхед Адольфа — вот тогда этот вопрос и будет решён!
Но вовсе не взбесившийся андроид сейчас занимал мысли Француза. О нет, гораздо сильнее его беспокоил его главный конкурент — Адольф, представитель корпорации «Скинни» в Хротцбере. Генри Дриксон, хоть и был той ещё занозой в заднице, всё-таки хоть как-то сдерживал отношения между самим Французом и этим чёртовым fasciste, не давая им разрушить плохой мир, развязав хорошую войну. Но теперь, когда Дриксон мёртв... Адольф уж точно пойдёт на всё, чтобы получить свою (как, разумеется, он думает) законную территорию для своих низкокачественных поделок («исключительно для истинных арийцев...» — pouah, плеваться хочется!). Не исключено, кстати говоря, что дедка Дриксона укокошили именно по заказу самого Адольфа — чтобы больше никто не мог его остановить.
Француз остановился посреди коридора и обвёл взглядом два ряда своей верной армии андроидов. Не знающие слова «страх», не знающие слова «усталость», не знающие никаких человеческих слабостей — да, эти роботы были воистину идеальной армией. Конечно, против них стояла, не ровен час, могла выступить другая армия — скинхеды корпорации «Скинни». Люди, которые за свои идеи готовы пожертвовать своими головами — противник, конечно, мощный и достойный. Но...
Но может ли даже самый отчаянный скинхед сравниться с любым из роботов Француза? Ведь даже самый убеждённый боец армии Адольфа рано или поздно ощутит страх перед превосходящих его сил андроидов. Рано или поздно проявит слабость, свойственную всем людям — неважно, насколько они подготовлены и какими идеями руководствуются. Робот всё равно превосходит человека, даже самого совершенного.
И если б этот разумный довод остановил Адольфа! Ведь нет же, этот fanatique всё равно натравит на Француза своих людей...
— Что ж... — проговорил Толстяк в никуда. — Хочешь войну, Адольф? Ты её получишь!
И он рассмеялся каркающим смехом, обведя взглядом свою железную армию.
Адольф что, и вправду думает, что в такой войне у него будет хоть шанс?
Барс возлежал в огромном кресле, служившем ему своеобразным троном. Пушистый хвост Короля кошек слегка покачивался в такт стучащих за окном капель вечно печального Хротцберского дождя. Главный представитель «Кэт-тона» в Хротцбере флегматично наслаждался жизнью.
А чего ещё было ожидать после пяти огромных бутылок валерьянки, которые Барс приговорил за один лишь этот вечер?
Проблемы, череда проблем носились в голове у Короля кошек, и он лишь лениво останавливал свои размышления около каждой из них. Что там такое случилось? Генри Дриксона убили? Так это было просто предсказуемо — с такими-то нарушениями всех законов сосуществования корпораций это было совершенно закономерным исходом. Неизвестно точно, кто всё-таки отправил деда в последнее путешествие (скорее всего, Адольф — этот фашист ни перед чем не остановится для достижения своей цели!), но для Барса это было и неважно. Вот как бы ему наладить отношения с тем, кто станет на место Дриксона (а это, судя по всему, будет его сын, Найтон) — это уже другой вопрос. Говорят, что у этого Найтона такой дурной характер, что...
Мысли Барса вновь куда-то уплыли от проблем насущных. Где-то поблизости запели птички, которых Король кошек хотел уже было поймать, но потом вдруг стало как-то лень.
«Постой, а откуда здесь птички? — подумал кот. — Там же за окном дождь проливной, а они чирикают...»
Но тут Король кошек всё понял. Валерьянка и без того обладала для всего семейства кошачьих наркотическими свойствами, а с келлоином — новым синтетическим веществом, не так давно разработанным настоящими профессионалами своего дела — птички в разгар дождя могли не только начать чирикать — они могли и замычать!
Улыбнувшись своим мыслям о мычащих птичках, Барс игриво перевернулся на другой бок. Так, что там у нас ещё за проблемы? Трой, наёмник, работавший на покойного Дриксона, похоже, решил поиграться в детектива. Говорят, что Найтона уже допросил. Значит, скоро и к нему, Королю кошек пожалует. Что ж, будем ждать! Не боимся мы никаких Троев...
Мысли опять куда-то уплыли от Барса. Перед его взором внезапно возникли красивые кошечки, игриво задирающие свои хвосты. Король кошек уже было потянулся к одной из них, когда сладкое видение взорвалось тысячью выстрелов фейерверков.
«А келлоин-то — мощная штука! — с некоторым удивлением отметил про себя Барс. — И чего я раньше им брезговал...»
Кот вновь повернулся на другой бок, поджав под себя передние лапки. Да уж, напиться валерьянки с мощным наркотиком, а потом валяться на мягкой перинке — что могло быть лучшим развлечением для кота, пусть даже и такого огромного, как Барс?!
Так, какие у нас там ещё насущные проблемы? Француз и Адольф? Да, тут, похоже, назревает самая настоящая война! Толстяку не нравится, что фашист торгует на его территории, Адольф считает, что эта территория принадлежит ему по праву... Тут без непосредственного вооружённого вмешательства уж точно не обойдётся! За Адольфом стоит орда скинхедов-отморозков, за Французом — армия бездумных роботов — в общем, ситуация накалена до предела! Раньше их хоть как-то Дриксон мог удержать от откровенного противостояния, но теперь, когда старый Генри мёртв, едва ли что-то может остановить этих двоих. Хотя...
А если Барсу взять на себя роль погибшего Дриксона? Мак Грейну едва ли удастся это сделать, в связи с тем, что вампиров в корпорации «Скинни» не уважают; Найтона, когда тот станет заменой своего отца, едва ли кто-то послушает; а вот его, Барса послушать вполне могут. Король кошек пользовался большим авторитетом и у Француза, и у Адольфа. Только вот...
А оно ему, Барсу, это надо? Уговаривать Француза, вещая ему о том, как хорошо жить в мире и согласии; нянькаться с этим солдафоном Адольфом, лишь бы тот только не начал войну (а войну начать мог, конечно, он); работать на два фронта, только бы сохранить хрупкий мир, висящий на ниточке... Спрашивается, зачем? Что ему даст перемирие Француза и Адольфа, пусть даже и очень долгосрочное?
Гораздо больше Королю кошек могла дать их война.
В случае реального наступления выяснения отношений между корпорациями «Техно» и «Скинни» (а это, похоже, неизбежно) акции упадут в цене и у тех, и у других. Кому охота платить свои деньги тем, кто, не найдя слов дипломатии, начал палить друг по другу? Да единицам! А если он, Барс, при этом сладко помяукает где следует, то все ушедшие от двух борцов акционеры спокойно
