понравившиеся вещицы, вкладывали мечи в ножны и, вслед за своим воеводой, неспешно уходили с разгромленного базара.
-Не стоило этого делать.
Друнгарий Мануил недовольно посмотрел на Влада, затем кивнул чернокожему рабу и тот послушно наполнил вином золотые кубки.
-Город и так взбудоражен сверх всякой меры, - продолжил армянин, - а теперь они еще больше ненавидят вас.
-Пусть ненавидят, лишь бы боялись, - огрызнулся Влад, опрокидывая в глотку кубок, - что мне оставалось делать - дать забить себя на этом проклятом базаре? Если ты не хочешь, чтобы это повторялось, больше не посылай моих людей патрулировать улицы.
- Боюсь, без этого не обойтись, - покачал головой армянин.
- Такой бой – не для воина!
- Если ты хочешь быть архонтом, то пора привыкать, что в империи собственные подданные могут быть опаснее любого врага, - сказал друнгарий.
-Я это уже понял, - поморщился Влад, - и все же мы пришли сюда воевать с арабами, а не с уличным сбродом.
- С арабами ты все же успел повоевать, - напомнил Мануил, отправляя в рот горсть засахаренных фиников.
-Да и это заняло меньше одного дня, - едко возразил Влад, - кто же знал, что они оставят в городе всего лишь тысячу человек? А с тех пор я воюю только с местными – которые почему-то совсем не рады вернуться под руку басилевса – с чего бы это, кстати? Ладно мы, язычники – но и ваших же, христиан, тут жалуют как бы не меньше.
Они сидели под сенью раскидистых пальм во внутреннем дворе одного из византийских дворцов. Ранееон принадлежал арабскому полководцу, а до него – ромейскому наместнику в Египте. Сейчас в эту же должность вступил сам Мануил. Третьим участником совещания был тучный человек в богатом облачении, расписанном золотом и серебром: в отсутствие бежавшего в Константинополь патриарха Петра, епископ Иоанн выступал главным пастырем для православных христиан Александрии.
- Не все горожане считают себя православными, - сокрушенно покачал головой епископ, - среди коптов полно монофизитов и прочих еретиков, готовых скорей отдаться даже проклятым арабам, чем православному воинству. А ваши солдаты, друнгарий к тому же ведут себя здесь как бы не хуже, чем… - он осекся.
-Чем язычники вроде меня? - усмехнулся Влад, - не сдерживайся, ромейский жрец. Так хоть стало понятно, почему ромеи чувствуют себя здесь как в покоренной стране. Клянусь Перуном, теперь я понимаю, почему христиане проигрывают одну битву за другой – вы же друг друга ненавидите еще больше, чем иноверцев. Я думал это мы пришли сюда за добычей – а греки грабят александрийцев как бы не больше нашего. Неудивительно, что бунты вспыхивают чуть ли не каждый день.
Мануил было хотел что-то возразить, когда во двор вбежал худой человек, в покрытом пылью хитоне. Припав на колено перед друнгарием и, прошептав ему на ухо несколько слов, он также поспешно вышел вон. Армянин мрачно посмотрел на своих собеседников.
- Погромы в еврейском квартале, - сказал он, - Влад, твои люди могли бы…
-Опять я? – возмутился жупанич, - почему ты не пошлешь ромеев?
-Потому что мои люди не станут защищать евреев от христиан, - сказал Мануил, - как бы не стали громить квартал вместе с местными. А ты язычник - для тебя что христиане, что иудеи все на одно лицо.
-Это точно!- хмыкнул Влад, вставая, - ладно, мы сходим. Говорят у евреев всегда много денег – пусть раскошелятся на свою защиту.
- Я не возражаю, - усмехнулся Мануил, переглянувшись с епископом, - выверни как следует карманы у тамошних торгашей.
О близости еврейского квартала Влад догадался по доносившимся до него жалобным причитаниям, вперемешку с оскорбительными выкриками на местном наречии. Вскоре начали попадаться и зримые свидетельства погрома: разоренные лавки, дома с выбитыми окнами, люди с разбитыми в кровь лицами, испуганно прижимавшихся к стенам при виде вооруженных воинов. Прямо посреди улицы плакала простоволосая девушка в разорванном платье,
