хватает подушку и бросает ее в меня.
— Неважно. Ты бы увидел во мне одного из своих друзей-парней, носящих это.
— Ты еще никогда в жизни так не ошибалась, — ворчу я, глотая воздух и уворачиваясь от подушки.
— А что, если я надену ее сейчас?
Я фыркнул.
— Смешно.
— Я серьезно.
— Ты пьяна.
— Разве не так поступила бы девушка? И в эти выходные я твоя девушка. — Вызов проливается вместе с ее словами. — О, подожди. Ты не можешь быть моим парнем, если не так давно трахался с соседкой Линдси.
Я засовываю пижаму обратно в первый ящик и открываю следующий, обнаруживая пару треников и белую майку.
— Так вот почему ты злишься?
— Да. Мой спутник трахался с другими женщинами.
— Трахался. Я не трогал ее соседку уже несколько месяцев, и я никого здесь не трогаю. С каких пор ты веришь своим кузинам? Какого черта?
— Забудь об этом, — отмахнулась она.
Я кладу ее пижаму на край кровати и опираюсь на колено рядом с ней, наполовину заползая на матрас, пока наши лица не оказываются в нескольких сантиметрах друг от друга. Обхватив ее обеими руками, я провожу большим пальцем по ее мягкой, усыпанной веснушками щеке, а затем поднимаюсь.
— Теперь встань и надень пижаму.
— Хорошо, — хнычет она, сползая с кровати, — но мне нужно, чтобы ты расстегнул мою молнию.
Дрожь пробегает по моему позвоночнику, когда я встаю позади нее и смотрю на молнию, идущую по спине ее платья. В комнате становится тихо; единственный звук, который я слышу, — бешеное биение моего сердца. Мои пальцы напряжены, когда я хватаюсь за молнию ее платья, тяну ее вниз, и платье опускается вокруг ее ног как в замедленной съемке. Я вдыхаю, не в силах остановить себя от того, чтобы рассмотреть ее.
Иисус.
Передо мной стоит моя лучшая подруга… в одних только стрингах телесного цвета. Ее кожа теплеет от моего прикосновения, когда я глупо и смело провожу пальцами по ее талии. Ее дыхание сбивается, и она снова прижимается ко мне, потираясь задницей об эрекцию, которой у меня не должно быть.
— Рекс, — шепчет она.
Я борюсь с собой, думая, почему я веду себя так по-идиотски, когда провожу рукой по нижней части ее голой груди. Какого черта на ней не было лифчика? Хорошо, что я не знал, иначе сегодня вечером я бы только об этом и думал.
Она наклоняет голову в сторону.
— Мое ожерелье.
Пока мои пальцы гладят нижнюю часть ее груди, другой рукой я убираю ее волосы с плеч и расстегиваю жемчужное ожерелье, которое я купил ей на Рождество. Наша связь сохраняется, когда я аккуратно кладу ожерелье на кровать. Никогда еще мое сердце не билось так сильно, когда я заменил руку, лежащую на ее шее, своими губами, проводя ими по ее нежной коже.
— Скажи мне остановиться, — шиплю я. — Блядь, Лина. Скажи мне.
ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ
Каролина
— Скажи мне остановиться. Блядь, Лина. Скажи мне.
Мое сердце колотится от мольбы Рекса, но я эгоистка. Сегодня эти слова не слетят с моих губ. Я не хочу, чтобы он останавливался. Я хочу большего — его прикосновений, его губ, все, что связано с ним. Глубокий вздох, вырывающийся из его груди, и его эрекция, прижимающаяся к моей спине, подтверждают, что я не одинока в своем желании.
Его губы задерживаются на изгибе моей шеи, пока он ждет, что я оттолкну его, скажу «нет». Когда его рука снова касается нижней части моей груди, я не могу остановить себя от того, чтобы прижаться к нему попкой.
Большая ошибка.
Огромная.
И все это голосом Джулии Робертс.
Мое движение как будто пробуждает его сдержанность и бьет его по лицу реальностью.
Его руки падают с моего тела, как будто я воспламенилась, и он отшатывается, убегая в другой конец комнаты. Я оглядываюсь через плечо и вижу, что он прислонился к комоду, на его лице застыло выражение агонии, и он прижимает кулак к губам.
— Черт, Каролина, — наконец выдохнул он. — Мне чертовски жаль.
Наступает недолгое молчание, как будто мы оба обдумываем наши дальнейшие действия. Я повернута спиной к нему, стоя у кровати. Отказ не вызывает у девушки желания выставлять свою грудь напоказ. У него уже есть вид на мою голую задницу.
Мой взгляд заостряется, когда он медленно пробирается ко мне и берет футболку с кровати. Возникает короткая пауза, прежде чем он делает еще один шаг вперед. Я не могу удержаться от смеха, когда он натягивает на меня футболку через голову, и как только дело сделано, он быстро возвращается в свою часть комнаты. Когда я оборачиваюсь, на его лице невозможно не заметить страдания.
Он хмурится, проводит рукой по своим густым волосам и испускает долгий вздох разочарования.
— Это было нехорошо. Мне жаль.
Я переминаюсь с ноги на ногу, натягивая низ футболки и пожевывая нижнюю губу.
— Тебе не о чем сожалеть, Рекс. — По моим щекам ползет жар. — На самом деле, я настоятельно рекомендую тебе продолжать прикасаться ко мне. Не останавливаться.
Он смотрит на меня.
— Ты пьяна. Этого не случится.
— Я не пьяна. Я навеселе, — ухмыляюсь я. — Это будет не первый раз, когда я занимаюсь сексом навеселе.
Его верхняя губа приоткрывается в оскале, и слова вылетают с глубоким шипением.
— Даже не думай продолжать об этом дерьме. — Его тон ужесточается. — Смени разговор, мать твою, срочно.
Я жестом провожу по своему телу.
— Я стою прямо без твоей помощи, не путаю слова и не блюю кишками. Я не пьяна. — Чтобы еще больше доказать свою точку зрения, я поднимаю ногу, стоя только на одной, изо всех сил стараясь сохранить равновесие, а затем повторяю это с другой ногой. Я заканчиваю свое представление жестом «та-да».
Мое потрясающее мастерство не меняет его мнения.
— Я не разрушу наши отношения сексом. — Он потирает затылок, ругаясь под нос.
— Как и в случае с моей девственностью, мы будем вести себя так, будто этого никогда не было, — возражаю я.
Почему я вдруг так сильно этого хочу?
Потому ли, что я подглядывала за ним, пока он дрочил, и не могу перестать видеть это в своем воображении?
Или потому что я так хорошо провожу время в нашей игре «парень-девушка» и хочу этого в реальной жизни?
Это алкоголь придает мне смелости?
Я бы сказала, что это сочетание всех трех факторов.
Он сделал шаг вперед и сыграл роль парня.
Защитил меня.
Я люблю и хочу Рекса по всем этим причинам
