похоже она отъезжает… — им невольно пришлось поддержать меня за локоть.
— Нормально. Со мной все нормально. Так кто, кто его обвинил?
Впрочем, ответ для меня лежал на поверхности, пусть и был чудовищен. Как можно было в это поверить? Как можно было это сделать? Я знала ответ, хоть и не верила в него.
— Никто не знает, — пробурчал парень. — Я — Алексей.
— Кира, — машинально представилась я. — Это кто-то с кем он занимался отдельно, так ведь? И она с факультета политологии? Насколько я знаю, он занимался отдельно всего лишь с тремя девушками, одна из которых — я. Я сказать этого не могла, бред этот. Остаются двое.
Наталья, Наталья, Наталья…. Зачем? Для чего? Ты же нормальная, умная девушка…. Или это из-за Ирины?
Я не могла поверить в чудовищность этой новости.
Приложила ли к этому руку Анжелика, общение с которой за это лето я свела к минимуму? Ведь изначально эта мысль зародилась именно у нее. Или дурные мысли заразны?
Я ни на секунду не верила в то, что это может быть правдой. Он сотни раз мог воспользоваться мной, если бы хотел этого. Ему даже стараться не пришлось бы.
— Ты их знаешь? — спросил Алексей. — Мы хотим сами спросить у этой твари, за что она так с Михаилом Ивановичем.
— Нет, — я закусила губу. — Давлением на нее вы ничего не решите.
— В пятницу назначено дисциплинарное слушание. Я — Ден, Денис, — представился второй.
— Есть время…. Но мало. Вот что, парни, — мои мозги работали как часы. — Много ли тех, кто готов выступить в защиту Стоянова? Или только нас…. Шестеро?
— Нет, многие. Он многим помогал. Есть и аспиранты, кто тоже не верит в эту ложь, есть и те, кто уже университет закончил.
— Отлично. Тогда лекции на сегодня и завтра отменяются. У нас очень много работы.
Студенты переглянулись между собой, но никто спорить не стал.
— Политолог… — вздохнул Алексей.
— Политтехнолог, — криво усмехнувшись, поправила я, зло сощурив глаза.
В свое время от подобной кривой усмешки многих моих недоброжелателей в пот кидало.
Штаб кампании устроили в ботаническом саду в одной из многочисленных беседок. Сначала нас было шестеро, через час — почти двадцать, еще через несколько часов я отдавала команды уже полусотне студентов.
— Мне нужен кто-то с юрфака, желательно самый большой сукин сын, который согласиться нам помочь.
— А сука подойдет? — подал голос Ден.
— Еще лучше. Звони ей. Она нужна мне часа через три. И пусть захватит с собой ТК, УК, ГПК РФ. Это только начальный список, дальше решим по ходу дела. Леша, списки выпускников готовы?
— Скоро заканчиваем, Кира, — поднял голову тот. — Обзваниваем всех, до кого можно достучаться.
— Сразу заполняй данные кто кем и где работает. Авось попадется кто-то, кто нам будет полезен. Вноси и данные, кто в пятницу не работает и готов поддержать. Леш, — я чуть понизила голос, — ты знаешь, кто из преподавателей сочувствует Стоянову?
— Угу, — посмотрел он. — Она скоро подойдет.
— Хорошо. Нам нужны не только студенты….
Я не стала звонить ни Ирине, ни Наталье, ни Анжелике. Нет смысла предупреждать врага о том, что ты знаешь его в лицо. Ну, а если я ошиблась — тогда не придется извиняться.
Мне было все равно против кого я буду биться, мне было важно за кого.
Каждый звонок добровольных помощников, каждая довольная улыбка подтверждали мою правоту.
Математики хотели защитить своего преподавателя и друга, но нужен был тот, у кого был опыт проведения таких акций, опыт руководства и координации действий.
— Кира, — подошла девушка из биологов, Алиса, — готовы еще семеро. И, — она хитро улыбнулась, — один из них — оператор на нашем местном телеканале.
Есть!
Наживка заброшена — рыбка клюнула.
— О, супер! Отличная работа, Лис!
— Кира, это Лина Михайловна, наш методист, — подвел ко мне Алексей дородную, но красивую женщину лет 60-ти. Женщина внимательно и пронзительно посмотрела на меня своими красивыми глазами. Я взгляда не отвела. — Она тоже не верит в эту хрень…
— Отличная работа, девочка, — обведя взглядом всю нашу компанию, заметила женщина.
— Будет еще лучше, — в тон ей отозвалась я, не собираясь уступать ни грамма. Пусть считает, что это все, что у нас есть.
Я уже видела предварительные списки, составленные ребятами, видела кого и за какие ниточки можно подергать. Но все детали плана будут у меня и только у меня.
— Хороша, — внезапно Лина тепло улыбнулась. — Нам повезло, что на защиту Миши встала ты. Хорошая организация.
— У нас есть студенты, но нам нужны и преподаватели, — я не стала вдаваться в подробности, перешла сразу к делу. Впрочем, женщина была не глупа и настаивать не стала.
— Миша мальчик хоть и замкнутый, — она присела на скамейку рядом со мной, — но талантливый и умный. И своим чертовым благородством и принципами сумел нажить не только друзей, но и врагов. Сама понимаешь, девочка, в нашей среде мало быть хорошим преподавателем и талантливым ученым, нужно быть еще и политиком. А с этим у Миши большая проблема. Поэтому при том, что он имеет докторское звание, профессором ему стать так и не удалось.
— У него есть друзья в ученом совете?
— Есть. По крайней мере те, кто не настроен решительно против него. Профессор Лебедев и профессор Хайт. Оба недовольны этим скандалом, и оба говорят об этом в открытую.
— Но есть те, кто используют скандал, чтобы избавиться от Михаила Ивановича, так?
Лина Михайловна вздохнула.
— Миша наступил на больную мозоль ректора, три года назад завалив его любовницу на экзамене. Тупа была как пробка, но говорят, хорошо минет делала.
— Про любовницу и минеты знают все, но дисциплинарное взыскание готовы наложить только на Стоянова. Супер! — я подняла глаза к небу.
Любовница, значит…. Ну-ну, подождите, Константин Павлович, мы еще посмотрим, кто оправдываться будет.
— А любовница насколько тупа? По десятибалльной шкале?
— Минус пять, — фыркнула Лина.
— Контакты найти сможете?
— Уже, — глаза Лины сверкали как у наевшейся сметаны кошки. Она отдала мне бумажку с адресом и телефоном.
Мы говорили еще около двух часов. Лина оказалась бесценным источником сведений о ученых мужах — никогда нельзя недооценивать секретарей и вспомогательный персонал. К концу беседы у меня была полная картина политического расклада нашего университета, сдобренная весьма пикантными подробностями дружбы пауков и жаб.
— Лина Михайловна, — когда мы, наконец, завершили наш разговор, все-таки спросила я, — почему вы помогаете нам? Михаилу Ивановичу?
— Да потому что, Кира Романовна, — она подчеркнуто обратилась ко мне по отчеству, признавая заслуги и мое место, — я ни на секунду не верю той херне,
